Тайна меча самураев

– Хрен его знает, где эта падаль, – пожал плечами Карлов. – Но что в области, это точно. Проверили всех его знакомых и приятелей. Баб, с которыми он валандался. Жена утверждает, что он улетел в Хабаровск. Хотя по глазам видно, врет, – усмехнулся он. – Собственно, искать его начали через два часа, и выехать из района он еще не успел. Тем более все гаишники знают наши машины, и никто его не видел.

– Машина в гараже, – остановил его Ларионов. – Он мог снять частника и поехать с ним. Хотя вряд ли…

– Прокопенко понимает, что его ищут, а как это делается, он прекрасно знает. Но куда он мог залечь? – нахмурился Ларионов. – Мне кажется, он в городе. Здесь, если есть надежное жилье, никто не найдет. В области у него нет никого, а еще большая вероятность встречи с теми, кого он сажал. Уголовники не забывают про ментов, которые их брали. Я вот все никак не привыкну к тому, что я полицейский, – усмехнулся он. – Впору нам царские значки выдавать с изображением легавой собаки, что означало уголовный розыск. Оттуда и прозвище – легавые. В городе Прокопенко. Но как же все сложилось для него удачно, – процедил он. – А то бы мы уже взяли и остальных. И я теперь допускаю, что из ментов он там не один был.

– Скорее всего, так и есть, – согласился Карлов. – Представляю сейчас состояние Леньки. Он же сколько раз с ним за руку здоровался! А почему тогда не послушали…

– Да пьянь он, – перебил его Ларионов. – Иванов – алкаш известный. Он позвонил, ему не поверили. Все логично. Он же подвыпивши был, и к Валерке Суханову, брату Леньки, зашел на похмелку попросить. Вот его на хрен и послали. А кто надпись стер, – он качнул головой, – собственно, доказать это все равно бы не смогли. Но Прокопенко понял, что Леньке доказательства не нужны, вот он и соскочил. Чем, собственно, подтвердил правоту слов Иванова. Сколько лет прошло, а Иванов, хоть и алкаш, не забыл. А молчал, потому что сразу понял – не поверили и уже никогда не поверят. Да и он сохраннее будет. Если бы Прокопенко узнал, тут же бы грохнул… В общем, понимаю я Иванова. А Леньке повезло, что он на метеостанцию ушел. Все-таки повлияла на него встреча с Березовой, – усмехнулся он. – А ведь он утверждал, что никаких отношений с порядочными женщинами не допустит. Хочется бабу, заплатил, и все дела. А тут все-таки зацепило его. Да, собственно, и ее тоже, – кивнул он. – Но нет у них будущего, – уверенно добавил он. – Ленька никогда с ней не будет. Собственно, как любой нормальный мужчина. Жить за счет женщины и быть вроде альфонса, – он качнул головой. – Я бы так не смог…

– А многие живут и вполне довольны, – засмеялся Карлов. – Как мужчины, так и женщины. Но я тоже не смог бы. Хотя бы потому, что уже женат на враче-терапевте, – захохотал он. – И получаю больше, чем она. Правда, Ленька говорит, что если бы она работала, как все медики, то выходило бы больше, чем у меня, раза в два. Но жить за счет подачек, – он качнул головой, – российскому полисмену не положено.

– Точно, – засмеялся Ларионов. – Полисмен все-таки лучше, чем полицейский. Я поначалу думал, что раз полицейский, то чуть ли не предатель. В войну полицейский был предателем родины. И при царе полицейские были. А…

– Эй, вы, – окликнул их плешивый оперативник, – к начальству! Какая-то взбучка будет.

– Из-за Прокопенко, – уверенно проговорил Ларионов. – И разбор полетов с теми, кто выезжал на трупы жены и детей Валерия Суханова. И мы тоже спросим. Кто стер надпись? Прокопенко тогда в Ягоднинском РОВДе служил. Наверняка там про это и будут разговор вести.

– Ищут тебя, – сказала сидевшему в кресле перед телевизором вошедшая миловидная женщина. – И плакаты с твоей физиономией. Так что с тебя причитается, и много, – усмехнулась она.

– Рассчитаюсь, Олеся, – вздохнул Прокопенко. – За это можешь не волноваться. Собственно, я и сейчас не пустой пришел. До лета протянем, а летом улетим. Доберемся до Якутска, а оттуда…

– И как рассчитываешь это сделать, если ты в розыске? – насмешливо спросила она. – Или думаешь, к лету тебя искать перестанут?

– Нет, понятное дело, – усмехнулся он. – Просто я документы заранее приготовил. Погоди, – подмигнул он ей и вышел из комнаты.

– Чего ждать-то? – усмехнулась Олеся.

– Засекай время, – услышала она его голос. – Через восемь минут появлюсь.

– И что? – спросила Олеся. – Ты мне миллион на тарелочке с голубой каемочкой принесешь?

– И это будет, – отозвался он. – Но позже. А сейчас смотри.

В комнату вошел рыжеволосый, с рыжими усами мужчина. На левой щеке был шрам.

– Ты кто? – опешила она.

– Не узнала? – насмешливо спросил Прокопенко.

– Тьфу ты, – усмехнулась Олеся. – Действительно, не узнать. И как ты…

– Так это еще торопился, – отклеивая усы и снимая парик, усмехнулся он. – И удостоверение участника войны в Чечне. В общем, прорвемся.

– Ну ты и актер, – покачала она головой.

– Пойду, шрам смою, – усмехнулся Прокопенко.

– А вы действительно за клад грохнули Валерку Суханова? – спросила Олеся. – А зачем жену и детей?