Тайна Мастера

«Что такое могло произойти в кабинете начальника ОГПУ? Кто поднял руку на Ждановича? Кто имел доступ в его кабинет? Одни вопросы. Тогда начнем по порядку. Посторонние люди в кабинет не войдут, а тем более если там нет Ждановича. Из этого следует, что в кабинете был человек, который входит в узкий круг приближенных к Ждановичу. Кто? Об этом знает он сам, но Жданович сейчас помочь не может, значит, подсказать некому, доверять тоже некому. Все под подозрением, а это значит, нужно додумывать самому и только самому. Где-то затаился тайный враг и выжидает. Сейчас главная опасность для врага — это выздоровление Ждановича, потому что именно после его пробуждения все сразу выяснится».

Невольно ноги понесли его к зданию ОГПУ. Там его встретил следователь Земцов.

— Степан Степанович, я считаю, ночью необходимо выставить в больнице засаду.

— Зачем? — спросил он.

— Я полагаю, что враг может вернуться и ликвидировать единственного свидетеля его тайны — самого Ждановича.

Земцов сделал недовольный вид:

— Генрих, вы преувеличиваете, все гораздо проще. Враг ранен и перепуган. Он уже далеко от нас и зализывает свою рану.

— Вы говорите, враг ранен? — спросил Штайнер.

— Да, Жданович успел выстрелить и попал в него. Мы обнаружили кровавые следы на полу, подоконнике и окне. Поверьте, из него кровь хлестала, как от подрезанного поросенка. Я думаю, рана у него серьезная, а поэтому нам опасаться его не стоит. Единственно, чем мы сейчас занимаемся — это выясняем, кто из посторонних входил в здание. Дежурный уже допрошен. Мы допрашиваем всех сотрудников здания, кто в этот период мог его видеть. Все сотрудники сейчас в этом здании под подозрением, и все находятся на своих рабочих местах. Посредством исключения мы выйдем на виновника. Не может быть, чтобы его никто не видел.

— Позвольте мне присутствовать?

— Нет, Генрих, я знаю, что Жданович вас уважает, но присутствовать при допросах сотрудников ОГПУ я вам запрещаю. Мой совет вам: занимайтесь своим делом. Не надо, чтобы вас здесь часто видели.

Штайнер вышел из здания и направился домой, но ноги его непроизвольно повернули в другую сторону. Да, он понимал, куда идет. Он шел и не чувствовал ног, они сами его вели, подавляя его волю. Скорее трезвый расчет и железная логика бескомпромиссно вели его в нужном направлении. «в этом сложном деле нельзя ошибаться, вешая ярлык подозрения на преданных людей. Невольно брошенная тень может обидеть честного человека. Ошибка может дорогого стоить, но что делать, когда цепь логичных рассуждений приводит именно к такому умозаключению, от которого мороз по коже. О существовании самого понятия предательства кровь стынет в жилах, потому что это самое коварное и гнусное из всех преступлений», — размышлял Генрих.

Наконец перед ним знакомая калитка, он вошел и увидел бурые пятна на земле.

«Я не ошибся. Следы крови — это улика», — подумал он.

Осторожно пробираясь вдоль кустарника и других насаждений, Генрих приблизился к веранде частного дома. Краем глаза он уловил, как в окне дернулась занавеска. Спустя мгновение Генрих потянул на себя входную дверь и увидел перед собой бледное лицо Сергея.

— Что случилось? — спросил Орлов.

— Это у тебя надо спросить! — эмоционально выкрикнул Генрих.

Сергей растерянно смотрел на гостя. Его плечо было перевязано бинтом, оттуда проступала кровь. Штайнер вынул наган и направил его на приятеля:

— Мне все ясно, живо одевайся и пойдешь со мной.

Орлов молчал. Он понимал всю трагичность своего положения.

— Отпусти меня, Генрих. Я уеду из этого города, и меня никто не найдет. Если ты меня сдашь в ОГПУ, то меня расстреляют.

Генрих увидел испуганную физиономию Сергея и раздраженно спросил:

— Ответь мне, зачем ты хотел меня ликвидировать? Ведь я ничего тебе плохого не сделал.

— Всему причина — моя гордыня и слишком высокие амбиции, все дело именно в этом.

— Врешь! Ты враг! На кого работаешь? — возмущенно выкрикнул Штайнер.

— Я не вру, и это правда.

— Тогда зачем тебе понадобилось стрелять в Ждановича?

— Он узнал, кто я на самом деле. Сработала реакция самосохранения, и я машинально выстрелил в него. Жданович жив?

— Конечно, жив! — ответил Штайнер.

— Слава Богу!

— Не богохульствуй, Сергей, если попался, то умей держать ответ.

— Не веришь, но, правда, и я рад, что Жданович жив, — грустно произнес Орлов.

— И кто же ты на самом деле? — спросил Генрих.

Орлов молчал, обдумывая свое незавидное положение. Тишина растянулась.

— У меня еще есть время, и я могу подождать, — добавил Штайнер.

Орлов нахмурился, что-то вспоминая, и через минуту начал говорить: