Тайна леди Одли

Давно пересохший внешний ров зарос травой, нависшие над ним ветви плодовых деревьев отбрасывали причудливые тени на склон. По внутреннему периметру рва, как я уже говорила, был выкопан рыбный пруд, вдоль которого тянулась липовая аллея, так густо затененная кронами деревьев, будто сама природа устроила тут место для тайных свиданий. Невзирая на относительную близость к дому, здесь вы могли, не опасаясь разоблачения, хоть готовить государственный переворот, хоть обмениваться любовными клятвами.

В конце аллеи, в непролазных зарослях кустарников и сорных трав, прятался старый колодец. В свое время он хорошо потрудился: хлопотливые монашки собственноручно извлекали из его недр студеную воду. Потом он пришел в упадок, и никто в Одли-Корте не помнил, жив ли питающий его ручей. Несмотря на уединенность липовой аллеи, ею давно никто не пользовался в романтических целях. Прохладными вечерами сэр Майкл Одли частенько выходил на прогулку, дымя сигарой. У него под ногами вертелись собаки, а рядом выступала прелестная молодая жена. Однако проходило каких-нибудь десять минут, и супругов начинал утомлять шепот лип над неподвижным прудом с водяными лилиями, и они возвращались домой, в гостиную, где миледи играла мечтательные мелодии Бетховена и Мендельсона до тех пор, пока супруг не засыпал в кресле.

Баронет Одли женился вторично три месяца спустя после достижения пятидесяти шести лет. Высокий, статный мужчина с глубоким звучным голосом и выразительными черными глазами, непоседливый, как мальчишка, и все еще считавшийся лучшим наездником графства, он чрезвычайно огорчался, глядя на свою седую бороду, выдававшую возраст. Сэр Майкл вдовел целых семнадцать лет, и его единственная дочь Алисия, которой недавно исполнилось восемнадцать, явно не горела желанием делить Одли-Корт с мачехой. С раннего детства мисс Алисия властвовала в доме безраздельно. Она носила в карманах шелковых передников все ключи, теряла их в кустах и роняла в пруд, причиняя тем самым немало хлопот домочадцам, и со временем свято уверовала в то, что на ней держится весь дом.

Однако с появлением мачехи власть мисс Алисии закончилась. Теперь, о чем бы ни просила дочь баронета экономку, та неизменно отвечала, что необходимо обратиться к миледи, и девушка получала желаемое только с согласия новой жены отца. Поняв это, Алисия, прекрасная наездница и неплохая художница, стала проводить большую часть времени на природе, гарцуя по зеленым лугам и заполняя альбом рожицами деревенских детей, а также изображениями коров, быков и всякой другой живности, попадавшейся на пути. В отношениях с молодой супругой баронета она раз и навсегда взяла неприязненный тон, и миледи, несмотря на все свое дружелюбие, не могла победить предвзятость юной падчерицы или убедить избалованную девчонку в том, что она не стремилась нанести ей личное оскорбление, выйдя замуж за сэра Майкла.

По правде говоря, это замужество представляло собой весьма выгодный союз, который неминуемо вызывал зависть, а то и ненависть представительниц слабого пола. Будущая леди Одли приехала в Эссекс, чтобы стать гувернанткой в семье врача, проживающего в соседней деревушке. Никто не знал о ней ничего, кроме того, что она прибыла из Лондона, откликнувшись на объявление доктора Доусона, помещенное в «Таймс». Единственная рекомендация удостоверяла, что мисс Люси Грэм работала учительницей в Бромптоне; впрочем, этого оказалось достаточно, чтобы доктор Доусон принял девушку в свой дом и сделал наставницей своих дочерей. Оставалось лишь удивляться тому, что гувернантка со столь выдающимися и многообразными талантами согласилась на столь скромные условия. Мисс Грэм совершенно удовлетворяло ее положение. Она разучивала с девочками сонаты Бетховена, учила писать пейзажи с натуры и по воскресеньям ходила в скромную церквушку с таким умиротворенным видом, словно мечтала прожить так до конца своих дней.

Местные жители, понаблюдав за ней, решили, что девушка с таким добрым и легким нравом будет счастлива в любых обстоятельствах.