Тайна «Хорнсрифа»

Убежище вмиг ожило. Поднявшись, люди устремились к выходу. В этот момент мужчина в кожаном пальто обернулся. Он попытался прорваться сквозь лавину спешивших к выходу людей, чтобы войти в убежище. А Геллер в это время незаметно смешался с толпой, которая вы несла его наверх. Уже на улице он услышал громкие ругательства, раздававшиеся в почти опустевшем убежище. Геллер ускорил шаг, и вскоре его фигура растаяла в непроглядном мраке ночи. Побег Кунерта, кажется, удался.

Моряку действительно повезло. Когда Геллер загородил спиной выход, он встал. Быстро осмотревшись вокруг, он убедился, что ему никто не помешает. Несколько человек подняли головы, посмотрели на него, но тут же опустили глаза вниз. Они не хотели ничего видеть.

Кунерт выскочил через второй выход, промчался по лестнице и оказался в узком коридоре. Как и предупреждал его Геллер, у выхода стоял часовой. Воздушный налет нагнал, видимо, на него страху, и он стоял, плотно прижавшись к стене.

Кунерт проскочил мимо него, и через секунду— часовой даже не успел сообразить — темнота скрыла его. Он бежал беспрерывно повторяя: «Белльвю, тринадцать! Белльвю, тринадцать!» Когда наконец прозвучал отбой, он был уже далеко. Теперь ему легко было затеряться среди людского потока, словно ручейками выливавшегося со всех сторон из бомбоубежищ на улицы.

Спросить у кого-нибудь, как добраться до Белльвю, тринадцать, моряк побоялся. Он решил идти по направлению к порту. Улица шла теперь вниз. Она вывела Кунерта на огромный пустырь. Повсюду виднелись сараи и длинная изгородь какого-то большого склада.

Наконец он услышал плеск морской волны о гранитный берег. Значит, где-то рядом порт- Еще несколько шагов, и перед ним открылась темная блестящая гладь воды. Осторожно, почти на ощупь, он стал продвигаться вперед. Увидев около мостков привязанную шлюпку, он нагнулся и подтянул ее к себе. Моряк бесшумно забрался в шлюпку, отодвинул в сторону брезент и спрятался под парусиной.

«Все повторяется! — подумал он. — Жизнь есть величайший обман. Однажды я вот так же лежал… Только тогда меня мучила жажда, а теперь… меня мучит страх… Страх перед родиной!» Вскоре он уснул.

Верзила в кожаном пальто перепугался. Его лицо, на котором был написан страх, имело глупое выражение. Он тупо уставился на шефа, со лба градом катился пот.

— Вы идиот… я упеку вас в лагерь, вам там живо кости переломают!!!

Начальник службы безопасности военно-морских сил Северного моря бушевал. Эту ярость, низвергавшуюся на голову стоявшего перед ним гестаповца, нельзя было описать словами. Группенфюрер СС вне себя от бешенства выскочил из-за стола, его руки искали что-нибудь потяжелее, чем можно было бы запустить в нерадивого агента. Не найдя ничего подходящего, эсэсовец схватил кипу бумаг, лежавших на столе, и с размаху бросил на пол.

— Объясните же, наконец, вы, скотина, как вы его… Ах, черт! Все равно от вас ничего не добьешься. Убирайтесь вон! Я не хочу вас ни слышать, ни видеть! — Он вдруг замолк, потом, открыв дверь, громко позвал ординарца.

Тотчас же появился юнец в полевой форме эсэсовских войск.

— Избавьте меня от этого идиота! Заставьте его сказать все, что он знает. И представьте мне его рассказ в письменном виде. Рихтеру немедленно начать розыск сбежавшего. А этому «господину»… — группенфюрер, вытащив руки из карманов брюк, пальцем показал на дрожавшего парня, — этого «господина» надо немного проучить… Скажем, недель восемь, чтобы в будущем его бедные усталые кости не уставали, понятно?

Мужчина в кожаном пальто рассказал гестаповцу Рихтеру все, что знал о побеге Кунерта. А знал он не так уж много. На листке бумаги гестаповец записал всего лишь четыре слова: «Анни, № 13, Гамбург».

На столе перед Рихтером лежала книга адресов жителей Гамбурга. Он долго, больше часу, листал ее. Но это был напрасный труд. Все же он должен найти беглеца. Охота на Кунерта началась.

* * *

Консул Хуземан сидел в своем кабинете. Его знобило. Холодный воздух первого апрельского дня проникал в комнату сквозь щели в окнах. Хуземан чувствовал себя отвратительно. Проклятое ожидание! Прошло уже столько томительных недель. Неизвестно, когда наладится нормальная жизнь. Его подчиненные почти не вылезают из подвала. Воздушные налеты следуют один за другим. На немецкие города беспрерывно падают бомбы. И его вилла не избежала этой печальной участи. Ровно половину дома словно бритвой срезало. Жизнь стала теперь временным явлением. А это действовало на нервы. Консул, как зверь в клетке, беспокойно ходил по кабинету. Когда же все это кончится! О, тогда он знал бы, что ему делать. Раньше у него были неплохие связи с американскими и английскими фирмами. Заморские друзья не оставят его в беде. Он подошел к радиоприемнику, включил его и услышал: «Говорит Лондон… говорит Лондон!» «Сейчас будут передавать последние известия», — подумал Хуземан.