Тайна двух океанов (худ. В. Ермолов)

— Отчего же? Конечно, можно… Я хотел предложить резать лед тросами, раскаленными электрическим током. Чтобы получились гигантские, во всю ширину ледяной стены, глыбы в виде скошенных, как клинья, фигур. Потом взрывами заставлять их скатываться, соскальзывать в воду. Дело пошло бы, кажется, быстро. А ты что придумал?

— А я… поверишь ли? — подвинулся поближе к Марату Козырев. — Поверишь ли, я задумал пробивать стену сосредоточенным звуком пушки… Вот как она это сейчас делает. Честное слово! А вот насчет накала, прямо говорю, не догадался… — Он принялся ерошить рыжую копну волос. — А может, и догадался бы, если бы дали время…

В дверях показался старший лейтенант Богров.

— Товарищи! — громко сказал он. — Капитан приказал разойтись по каютам. Отдыхать! Спать! Аврала нет, но авральные обстоятельства остаются. Отдыхать! Отдыхать! Живо, товарищи…

— А много ли уже прошла подлодка во льду, товарищ старший лейтенант? — весело и громко спросил Матвеев.

— Почти двадцать метров…

Едва лишь старший лейтенант успел произнести эти слова, как два почти одновременных громовых удара, сопровождаемых оглушительным грохотом, потрясли весь корабль от носа до кормы. Пол в отсеке резко наклонился, и в неожиданно наступившей тьме все находившиеся в красном уголке, сброшенные с ног, покатились к передней переборке перепутанным клубком живых тел. Электричество погасло, гудение ультразвуковой пушки прекратилось. Но уже в следующий момент, сейчас же за ударами, подлодка сделала мощный рывок назад, что-то страшно заскрежетало по корпусу, затихло, и пол в отсеке сразу выровнялся. Живой клубок откатился от переборки, и в воцарившейся тишине слышались лишь приглушенные проклятия, пыхтение людей, стоны Павлика, придавленного массой навалившихся на него тел…

Глава IV Сквозь скалу и лед

Первый, самый сильный удар застиг капитана в момент, когда он, сидя за столом в центральном посту, внимательно рассматривал карту рельефа той части Южного Ледовитого океана, в которой мог находиться сейчас айсберг с заключенной в нем подлодкой. Капитана бросило с такой силой о край стола, что наступившая мгновенно тьма показалась ему следствием невыносимой боли в груди. В то же время он услышал рядом шум от падения чего-то тяжелого, дребезжащий звон разбитого стекла и тихий человеческий стон. «Столкновение… Обвал…» — пронеслось в голове. Вспыхнули красные лампочки на щите управления: «Авария! Авария!». Он вскочил на ноги, покачнулся на покатом полу и, задыхаясь от боли в груди, бросился в угол, громко отдавая команду:

— Задний ход! На десяти десятых!

Уже в углу, где стоял шкафчик с аккумуляторами автономной сети освещения, поворачивая головку включения, капитан услышал прерывистый и тихий, почти шепотом, ответ:

— Есть… задний… ход!..

Мощный толчок назад опять чуть не сбросил его с ног.

— Стоп! Задний ход!

— Есть… — оборвался шепот ответа. Одновременно с коротким наружным скрежетом вспыхнул в лампах свет, пропал туман в глазах, все прояснилось.

У щита управления с залитым кровью лицом, на коленях стоял лейтенант Кравцов. Его руки, поднятые кверху, к кнопкам и клавишам, судорожно вцепились в бортик щита. Глаза были полузакрыты. Капитан бросился к нему, попытался поднять, но лейтенант не отрывал рук от бортика.

— Смену… — прошептал он, опуская голову на стену под щитом.

Дверь с шумом раскрылась, вбежал старший лейтенант Богров.

— Весьма кстати, Александр Леонидович, — сказал капитан. — Смените лейтенанта на вахте, он ранен.

Вдвоем они подняли лейтенанта, усадили его в кресло. Затем, потирая незаметно грудь и морщась от боли, капитан подошел к столу и включил микрофон в общекорабельную радиосеть. Во все отсеки подлодки понеслись ясные, четкие слова команды.

Кормовая часть подлодки находилась еще в свободной воде полыньи далеко от входа в тоннель. От ужасного удара, заставившего носовую часть упасть вниз на дно тоннеля, корма стремительно подскочила кверху, намереваясь описать большую дугу. Однако на двадцатом метре от носа корпус подлодки встретил ледяной свод у выхода из тоннеля и с невероятной силой столкнулся с ним. Сотрясение, вызванное этим ударом в последних, кормовых отсеках корабля, в камере баллонов сопровождалось оглушительным звоном и грохотом инструментов и запасных частей, висевших на переборках и сорвавшихся со своих мест.