Тайна двух океанов

У нее, как и у большинства рыб, — темные и светлые краски: при взгляде сверху трудно было различить темную спину, сливающуюся с цветом воды; при взгляде снизу в идущем сверху свете как бы растворялось светлое брюхо рыбы. Но самым замечательным у этой рыбы был меч — длинный, плоский, острый. Этот меч, который представлял не что иное, как продолжение верхней челюсти рыбы, тянулся не менее чем на семьдесят пять сантиметров впереди нее, являл собой грозное оружие. Меч огромной рыбы, сразивший Павлика, почти целиком ушел в скрытую водорослями расселину коралловой колонны, возвышавшейся над местом, где разыгралась эта подводная драма.

— Неужели она убила его? — проговорил дрожащим голосом зоолог, всматриваясь в бледное лицо Павлика, в его плотно закрытые глаза.

— Нет, он жив. Лорд! — твердым голосом сказал Скворешня, поднимаясь с колен. — Меч-рыба могла бы его убить, только разрушив скафандр. Этого, как видите, не случилось — скафандр совершенно цел. Хай живе наш хлопчик! Зато и пришил же он ее! На месте! Як з пушки.

Руки Павлика с натянутыми на них перчатками были судорожно обвиты вокруг круглого тела рыбы, пониже ее спинного плавника.

Скворешня осторожно развел руки мальчика в стороны.

— Приподнимите рыбу, — сказал зоолог, — я вытащу из-под нее Павлика.

Это было быстро сделано. Зоолог со всех сторон внимательно обследовал скафандр мальчика и не нашел никаких повреждений. Лишь плоский, продолговатый ящичек, похожий на браунинг и висевший на правом боку, был сорван с пояса и держался на одном шнуре.

Зоолог еще раз пристально всмотрелся в бледное, безжизненное лицо Павлика и увидел, как тонкая, нежная кожа на его правом виске чуть заметно пульсировала.

— Он жив, Скворешня! Он жив!

— А я вам что сказал? — с радостной улыбкой ответил гигант, не сводя глаз с лица мальчика.

Зоолог быстро открыл щиток управления на поясе мальчика и нажал одну из кнопок.

— Небольшая добавочная порция кислорода, — проговорил он, — поможет ему скорее прийти в себя. Вот и щеки порозовели. Отлично!… Павлик! Павлик! Ты слышишь меня, бичо? Отвечай! Отвечай мне!

Глаза мальчика открылись. Одно мгновение он смотрел, ничего не понимая, на зоолога, потом внезапно страх перекосил его лицо, однако, увидев склонившегося над ним улыбающегося Скворешню, он сейчас же ответил ему слабой улыбкой.

— Ну вот все в порядке, — продолжал зоолог. — Теперь немножко какао из термоса, и будет совсем хорошо.

Он нажал в патронташе мальчика другую кнопку, и тотчас в шлеме Павлика из-под воротника поднялась черная изогнутая трубка и закругленным своим концом остановилась как раз у его губ.

— Выпей, выпей, бичо, — ласково говорил зоолог, — тебе станет лучше.

Павлик взял трубку в рот и несколько раз глотнул. Случайно взглянув при этом в сторону от себя, он вдруг увидел чудовищную тушу меч-рыбы и, резко приподнявшись, застыл в ужасе. Скворешня рассмеялся и положил ему руку на плечо:

— Ты теперь, Павлик, герой! Смотри, какую ты рыбину один убил! Молодец, хлопчик!

— Я даже не успел ее рассмотреть, — с бледной улыбкой слабым голосом ответил Павлик. — Она так быстро бросилась на меня…

— Ну, теперь домой, скорей домой, Скворешня! — заторопил зоолог.

— Есть домой, товарищ Лорд! — весело откликнулся Скворешня.

Через минуту под спинными мешками зоолога и Скворешни уже вращались винты. На огромных руках гиганта, как в колыбели, уютно устроился Павлик. Стремительно рассекая воду, все трое понеслись над пологим спуском дна в темные глубины океана.

* * *

На глубине шестисот пятидесяти метров луч прожектора казался огромным ярко-голубым тоннелем, высверленным в плотной, непроницаемой бархатно-черной тьме. Его далекий конец ослепительно сиял, словно капля расплавленного металла, между тем как ближайший походил на широкий раструб, постепенно разъедаемый и поглощаемый тьмой.

Зоолог и Скворешня с Павликом на руках неслись на двух десятых полного хода вдоль светового тоннеля, держась несколько в стороне от него. Слабый голубой отблеск ложился на их лица и металлические скафандры. В самом тоннеле, как на прозрачном серебристом экране, извивались силуэты рыб. Они внезапно возникали на нем, играли, как будто опьяненные потоками необычайного света, или подолгу, как зачарованные, неподвижно висели, потом исчезали столь же внезапно, как будто растаяв.

Зоолог отвернулся от луча прожектора, и ему показалось, что он видит со всех сторон вокруг себя странное, усеянное необычайными звездами черное небо, чуть светлевшее вверху, над спиной.

Эти звезды — голубые, красные, зеленые, серебристые — летали во всех направлениях, то вспыхивая, то потухая, то в одиночку, отдельными лампочками, то свиваясь в сверкающие кольца, сплетаясь в жемчужные диадемы, то распрямляясь в разноцветные мигающие гирлянды.