Тайна двух океанов

Густая краска начала вдруг заливать лицо старшего лейтенанта. В его глазах мелькнула растерянность. Он смотрел на капитана, силясь что-то вспомнить и, словно, сам пугаясь этого воспоминания. Наконец, с трудом проталкивая застревавшие в горле слова, он произнёс:

– Мне кажется, что, пока шёл расчёт, площадка оставалась неподнятой, выход был открыт… Неужели?.. Зачем это ему нужно было?.. Неужели он мог выйти за моей спиной?..

– Но тогда это видели бы другие, – заметил комиссар.

– Да-да! – живо обернулся к нему старший лейтенант. – Вы совершенно правы! Из семнадцати человек хотя бы один, наверно, заметил бы выход Скворешни.

– Тогда он был бы на подлодке, – возразил капитан. – Однако, его здесь нет. Остаётся предположить, что ваше первое объяснение единственно правильное: никто не заметил, как он вышел из камеры. Площадка поднялась, и человек остался за бортом.

Капитан закрыл глаза и опустил голову.

Старший лейтенант молчал, не зная, что сказать. Комиссар, не сводя глаз, пристально смотрел на пустынную полосу экрана.

Лицо старшего лейтенанта внезапно оживилось новой мыслью.

– Николай Борисович, – обратился он к капитану, – если Скворешня остался в пещере, то почему, видя, что площадка поднимается, он не закричал нам, почему не произнёс ни звука? Ведь мы еще были в скафандрах, радиотелефон у всех нас работал исправно до последней минуты. Дальше… Неужели он мог не заметить, как начали работать дюзы? Наконец, даже когда «Пионер» уже вышел из пещеры. Скворешня имел возможность на расстоянии до двухсот километров вызвать центральный пост. Можно ли предположить, что так долго он не замечал отсутствия подлодки?

Молчание царило в центральном посту. Все терялись в догадках, в тщетных поисках объяснения непостижимого исчезновения Скворешни.

Послышался торопливый стук в дверь.

– Войдите! – сказал капитан.

В центральный пост скорее вбежал, чем вошёл, встревоженный зоолог.

– Товарищи! Капитан! – произнёс он, едва переступив порог. – Вся команда уверена, что мы оставили Скворешню в пещере! Может ли это быть? Говорят, что в последний момент он, вероятно, вышел за какой-нибудь забытой мелочью: он ведь страшно бережлив, скопидом – это всем известно, И тут поднялась площадка… А Матвеев говорит, что со Скворешней было что-то неладное перед окончанием погрузки. Матвеев видел его в каком-то столбняке. Он его с трудом заставил очнуться. Я расспрашивал и других, работавших с ним. Козырев припоминает, что нечто подобное случилось со Скворешней в газопроводной камере. И Козырев и Матвеев предполагают, что, выйдя в последний раз из подлодки, Скворешня упал в обморок и не заметил её ухода из пещеры. Это ужасно! Надо что-нибудь сделать! Если обморок продолжительный, то Скворешня неминуемо должен задохнуться в своем скафандре. Что же теперь делать? Надо вернуться! Спасти его!

Капитан сдвинул брови: дело получало уже реальное, вполне правдоподобное объяснение.

Немедленно вызвали Матвеева и Козырева. Они подтвердили переданное зоологом. Кроме того, они сообщили, будто Плетнев даже видел, как Скворешня вышел из подлодки во время расчёта людей. Позвали Плетнева. Он не мог уверенно сказать, что видел, как Скворешня вышел из камеры, но во время расчёта людей какая-то тень, похожая на силуэт человека, мелькнула на краю площадки и сейчас же исчезла. Торопясь скорее на работу, Плетнев не обратил на это внимания, полагая, что это просто какая-нибудь рыба проплыла в пещере, а затем он забыл об этом. Теперь же остаётся думать, что это была тень именно Скворешни.

В центральном посту вновь остались только капитан, лейтенант, комиссар и зоолог.

Тяжёлое молчание длилось недолго. Зоолог первый нарушил его. Голос учёного прозвучал, полный страсти и боли:

– Неужели мы оставим его? Нужно вернуться, пока еще есть надежда застать его в живых! Нужно вернуться! Человек за бортом!.. Мы не можем бросить его, беззащитного…

Его голос осёкся, и он замолчал.

Лицо капитана казалось изваянным из белого мрамора. Он медленно поднял на зоолога глаза – синие, твёрдые, видящие и невидящие. Рука, лежавшая на столе, непрерывно выбивала тихую, мелкую дробь, которая порой казалась похожей на дрожь.

Капитан глухо произнёс:

– Вы забываете, Арсен Давидович: двадцать третьего августа, в шесть часов утра, «Пионер» должен быть во Владивостоке. И он будет там в этот день и в этот час, если понадобится, хотя бы ценой гибели моей или кого-либо другого! Родина ждёт свою подлодку. Правительство и партия требует этого. Подлодка пойдёт своим курсом.

– Тогда пошлите меня к нему! – закричал вне себя зоолог. – Я здесь не нужен уже! Я нагружусь кислородом, аккумуляторами, пищей и, может быть, сумею еще спасти его.

– Это будет бесцельно, Арсен Давидович, – тихо сказал старший лейтенант. – Прошли уже сутки: вам в скафандре потребуется еще трое суток, чтобы добраться до острова. В каком состоянии найдёте вы там Скворешню? Если только вы вообще найдёте его на старом месте… и если вы сами доберётесь туда: запасов кислорода, энергии, пищи в вашем скафандре может хватить максимально на двое суток.