Тайна дразнит разум

Еще издали он услышал приглушенный ропот огромной толпы. Возбужденно-настороженные прихожане плотной стеной загородили все подступы к церковной крепости с золотыми крестами. Леша с опаской прикинул: «Без штыков и впрямь не пробьешься».

За себя не волновался, он-то проскочит незамеченным. На нем старые бутсы, рабочие штаны и потертая куртка мастерового — никто не признает в нем чекиста. И задание несложное — засечь наиболее активных церковников.

На соборной площадке верующие поджидали комиссию по изъятию церковных ценностей. А в комиссию входили близкие ему люди — дядя Сережа, Воркун, Калугин. Сегодня может повториться вчерашнее: во имя пречистой фанатики пойдут на любое преступление. Они гудели, как растревоженный улей.

Лешин пост в храме. Юноша пробился через толпу, снял шапку и взошел на каменную паперть собора.

Возле гроба лысый коренастый староста разгружал последний ящик с церковным барахлом. Сегодня ночью Леша и Люба постарались в магазине Солеваровой, даже кирпичи из подвала не обошли.

Толстая шея приемщика налилась кровью. Он цедил сквозь зубы:

— Распять Солевариху мало! Перепутала, видать, ящики, дура!

А тем, кто приходил за оружием, староста зло бросал:

— Поворачивай оглобли! Вишь, вся надежда на чудо!..

Боевое настроение заговорщиков быстро сменилось растерянностью. Многие из них, крестясь, возвращались к своим подводам. Однако народ не убывал, а прибывал. На паперти к Леше подошел Герасим, положил бороду на плечо юноши:

— Вот попомни, ежели комиссия рискнет — хана ей натурально.

Чекист не возражал. Провал организованного восстания не исключал стихийной расправы с членами комиссии. Надо быть начеку.

Он протиснулся внутрь собора. Пахнуло ладаном. Четыре массивных столба полосами прикрывали золотой иконостас, залитый солнечным светом и свечами. Верующие молились, стоя на коленях.

Через ряды молящихся пробивались трое здоровенных бородачей в серых поддевках. Лица холодные, незнакомые. Леша последовал за ними в сторону большой, ярко блестевшей иконы. Это хоть и была копия Старорусской божьей матери, но искрилась золотом, серебром и самоцветами не хуже подлинника.

Драгоценный образ охраняли «черные ангелы» — Боженька, Лосиха, Цыган, Баптист и Пашка Соленый. Это они вчера опрокинули Ланскую, избили Груню. Почему же бандиты на свободе? Видимо, массовые аресты накануне изъятия церковных ценностей еще больше подлили бы масла в мятежный огонь. Ничего, расплата не за горами.

Пьяный Пашка выкатил глаза на тройку бородатых в поддевках. Выправка у них явно военная. Глаза решительные и чуть насмешливые. Не то переодетые чекисты, не то члены комиссии.

Соленый локтем толкнул здоровенного Баптиста:

— Если не перекрестятся — не зевай!..

Многопудовая икона утопала в серебре, золоте, жемчугах, бриллиантах, голубой бирюзе, гранатах и топазах. Трое бородачей уставились на богатое убранство…

— Да-а, — тихо произнес, разинув рот, один из них, — чего бы не приобрел на такие драгоценности…

Как выяснилось потом на судебном процессе, это были порховские торгаши. Они приехали за старорусскими знаменитыми поросятами, услышали на базаре про «чудотворную в камнях» и зашли в собор полюбопытствовать. Будучи староверами, они, разумеется, не перекрестились…

Пашка первый накинулся с кулаками на безбожников:

— Бей нечисть!

«Черные ангелы» не оказались одинокими. Православные, во имя пречистой, тут же, кучно навалясь, повалили староверов на каменные плиты. Их били сапогами до тех пор, пока пол не окрасился кровью.

Затем полуживых незнакомцев вытащили на паперть, и опять на них посыпались удары. Особенно старался Баптист.

— Вот тебе, хапуга, вот тебе!.. — топтал он здоровенной ногой.

Ему не уступал Соленый:

— На мост! Скинем нехристей!

Алексей схватил Пашку за руку:

— Стой!

— А-а, комса! Заступничек?!

Кто-то сзади сильно ударил Алешу по уху, и он бы упал, если бы в этот миг его не подхватил Федя Лунатик. Воспитанник Воркуна помог Алеше удержаться на ногах и вывел его на свежий воздух:

— Не рыпайся, Леш, красным платком быка не успокоишь!

Чекист смирился, перевел взгляд на мост. Там над перилами взлетел бородач в окровавленной поддевке. Он упал на лед и не шелохнулся. Второй старовер, наоборот, от удара об лед очнулся, медленно поднялся на четвереньки, затем выпрямился и, пошатываясь, побежал на середину реки.

За ним вдогонку кинулся Мишка Цыган. Но красноармеец, охранявший военный склад на берегу, выстрелил в воздух и отпугнул преследователя.

Третий, русобородый торгаш, остался лежать на паперти собора: его убили еще возле святого образа богоматери.

Разгоряченный, хмельной Пашка Соленый подскочил к старосте собора и сгреб его за грудки:

— Где оружие?!

Он, видимо, посчитал, что с комиссией разделались и пришло время громить исполком.

— Ты ж, пузо, обещал! Давай!..

Его голос заглушил женский истеричный крик:

— Комиссия!