Тайна Девичьего камня

Он достал фонарь и посветил на дорогу. Опять найдя радиопередатчик волка, сел на корточки рядом и крайне осторожно дотронулся до него перчаткой.

— Что это такое?

— Это датчик Управления по охране природы. Они вешают их на волков и других зверей, таких как медведи и рыси, чтобы следить за ними.

— Послушай, — затем сказал он, — когда будешь снимать перчатки, не дотрагивайся до тыльной стороны. Тебе нельзя ее трогать голой рукой.

Ида кивнула. Лассе поднялся и снова осветил землю. Свет фонаря упал на маленькие следы лап на снегу.

— Лиса? — предположила она.

Лассе кивнул и опять присел на корточки.

Она увидела в нескольких метрах от себя еще больше таких следов на снегу. Они меньше, и их очень много. След трех больших пальцев величиной в детскую ладонь с почти ненормально длинными когтями.

Значит, это птицы?

— Что это за птицы, которые пировали на трупе? — спросила она.

Лассе вздохнул и стиснул зубы. Вид у него был очень озабоченный.

— Все хуже, чем я думал.

— Что ты имеешь в виду?

Он посмотрел на небо и прошептал:

— На самом деле речь идет не о волках, Ида. Проблема не в них. Здесь что-то другое. Альма очень беспокоится из-за того, что происходит.

— Что? — Она тоже посмотрела вверх на плотные облака. — Если дело не в волках, тогда в чем?

— Послушай. Мы должны выкинуть перчатки. Мы идем обратно к машине, срываем с себя перчатки и только потом открываем дверь. Ладно? И эти двое в машине пусть не видят, что мы делаем. И не бери ни фляжку, ни вообще ничего, к чему они прикасались.

— Конечно.

Наверное, Лассе вытащил пальцы в перчатке по пути к машине, потому что когда они подошли к машине, он тряхнул запястьем так, что перчатка дугой перелетела через канаву. Ида поступила так же.

Они уже садились, как отец вышел из машины и стал заклеивать задние номерные знаки серебристым скотчем. Затем он сделал то же самое спереди. Они молча постояли и посмотрели в лес.

— А что с волком? — спросила Ида, когда отец сел обратно в машину. — Он так и будет там лежать?

— Волк? — переспросил Лассе, словно забыл о нем. — Да, волк, к завтрашнему утру от него не много останется.

Он долго смотрел на нее, а потом открыл дверь со своей стороны.

— Да и от лисы, которая его съела, тоже.

34

Микаель Маттсон стоял у своей входной двери и смотрел в глазок. Он как раз собирался выйти на лестничную площадку, чтобы выбросить в мусоропровод небрежно завязанный пакет с картонными упаковками из-под готовой еды, но услышал, что сосед напротив открыл свою дверь, и задержался.

Он быстро запер дверь и тихо выругался про себя. Из пакетов капало, он увидел, что это соус, наверняка из упаковки со страшно переперченным бифштексом фирмы «Фамильен Дафгорд», с этой мерзкой вязкой брусникой.

Нет, ни с кем не встречаться, не сейчас, нет сил…

Он понял, что стоит перед зеркалом. Серые волоски над ушами. Над макушкой все голое. Кожа в принципе немного румянее с тех пор, как он бросил курить.

Но глаза… нет, нет, только не глаза.

Он пошел на кухню и сел с чашкой кофе за маленький стол. Через окно, грязное от выхлопных газов, светило зимнее солнце. Вдоль улиц все еще лежали горы снега. Мимо проехал автобус 515 в сторону Оденплана, и засохшая фиалка затряслась на своем блюдечке. Из-за более мягкой погоды последнюю неделю стали видны горы собачьего дерьма, но потом опять вернулся холод и заморозил их. Может быть, подумал он, Рождество в любом случае будет белым.

Он развернул газету «Афтонбладет», которую нашел в мусорной корзине на улице. Для начала вырвал страницу с киноафишей и, не глядя на нее, скомкал и с размаху бросил на пол. Прекрасно, подумал он, никаких Пеппи или Эмиля или кого там еще, и в первую очередь никакого нового фильма о Карлссоне, который живет на крыше, — этот самодовольный толстяк в клетчатой рубашке, который летает над крышами домов с пропеллером на спине. Он как ни в чем не бывало продолжает летать, не думая о том, что умер ребенок. И Астрид Линдгрен, которая его выдумала, это тоже не приходило в голову. Разве этой Астрид и ее наследникам не хватало чумовой Пеппи Длинныйчулок, говнюшки Кайсы Кават, чертовых Братьев Львиное Сердце, Рони, дочери разбойника, и всех этих идиотских персонажей? Эксплуатировать в кино еще один персонаж для российского рынка и положить на счет еще несколько миллиардов! Жадюги из Смоланда, им всегда не хватает миллиона!

Он пустился в размышления. Взять этого старого нациста Ингвара Кампрада, который тайком уклоняется от уплаты всех мыслимых налогов с бабок за свою роскошную прекрасную ИКЕА. Налоговый рай, тайные фонды в Лихтенштейне, детский труд в Малайзии, забитый жеребенок в тефтелях и жалкий плагиат в виде мебели по эскизам уродливых и толстых датских дизайнеров. Черт бы побрал всех этих негодяев из Смоланда!

Он глубоко вздохнул.

Нет, ну вот, я опять. Разрушаю, только разрушаю… уже с утра пораньше, всеми своими проклятыми мыслями.

Микаель потянулся к транзистору на окне и со вздохом включил его. Проклятие! Нет таким мыслям! Не думать больше, злые мысли жалят, как осы в ботинке. Они стали моими врагами — все мысли об одном и том же.