Тайна, деньги, два осла

Вот только оба варианта имели протяженность не менее тридцати километров.

Глухомань, в общем, где сто верст не крюк.

То есть Вике надо было прошагать в быстром темпе около тридцати пяти километров. Да еще с ребенком на руках.

Это-то ладно, идти вдоль дороги гораздо проще и безопаснее, чем по лесу, вот только и догнать беглянку тоже гораздо проще. И быстрее – ноги никогда не были серьезными конкурентами автомобилю.

А вот напрямик, через лес и гору, до Тарасовки было всего-то около десяти километров. Причем двигаться нужно было в уже пройденном один раз направлении, именно туда, где находилась та пещера.

И где…

Нет, не надо, не вспоминать. Это расслабляет, лишает сил. Кай все равно больше не придет на помощь, он давно уже забыл о своей одноразовой игрушке.

Так что на пути будет всего лишь обычная гора, которую, если верить карте, можно преодолеть через перевал. Правда, узкая тропинка была прорисована между отвесной скалой и обрывом, но самый опасный участок имел не более ста метров в длину.

Зато сразу за ним начинался спуск, ведущий прямо в Тарасовку.

Так что главное – добраться до этого самого перевала.

Нет, на данный момент главное – как напичкать трех скотов транквилизатором и слабительным?

За дверью послышались шаги. Вика свернулась на постели несчастным комочком и, как только фон Клотц появился на пороге, судорожно всхлипнула.

Потом уткнулась лицом в подушку, словно пряча свои слезы, и еще раз всхлипнула.

– Ты плачешь? – Ага, заметил. – Что случилось? Что-то не так с Вильгельмом?

– Нет, малыш в порядке, спит, – тихо произнесла, почти прошептала, Вика.

– У тебя какие-то проблемы?

– Физических нет, я уже почти здорова.

– Тогда что за вселенская скорбь?

– Просто… – Длинный прерывистый вздох. – Просто у мамы завтра день рождения.

И неважно, что на самом деле мама родилась в сентябре, вряд ли фон Клотца вообще интересовала дата появления на свет одной из его конкуренток в борьбе за наследство.

– Ну и что? – Да, его действительно это не интересовало.

– У нас обычно гости в этот день собираются, весело очень, мамочка столько всяких вкусностей готовит! А теперь… я… мой малыш… мама даже не знает, что стала бабушкой…

Вика настолько вошла в роль – это, кстати, было не так уж и сложно, по матери и брату она тосковала постоянно, – что действительно горько расплакалась, обильно поливая слезами наволочку.

– Перестань! – раздраженно прошипел немец. – Ты разбудишь Вилли!

Вика еще сильнее вжалась в подушку, вздрагивая плечами.

– О майн готт! Что за истерика на пустом месте! Ну хорошо, если хочешь, мы завтра отпразднуем день рождения моей почти тещи!

– Правда? – Вика села на кровати, трогательно вытирая мокрые щеки ладошкой. – Ты не обманываешь?

– Зачем мне тебя обманывать? В конце концов, хоть какое-то разнообразие в нашей скуке. Вот только с праздничными блюдами не получится.

– Это еще почему?

– Ну ты же знаешь – разносолов у нас готовить некому, мы в основном на полуфабрикатах сидим.

– А я приготовлю! Я умею, вот увидишь! У нас ведь есть, кажется, замороженное мясо, и сыр, и лук?

– Ну да, полный морозильник мяса.

– И майонез, кажется, тоже есть?

– Есть, конечно, готовые котлеты без соуса проглотить трудно.

– Тогда я приготовлю мясо по-французски!

– Что ж, звучит неплохо. Посмотрим, как это будет на вкус. Значит, завтра у нас праздничный ужин?

– Лучше бы праздничный обед, если честно, к вечеру я еще очень устаю.

– Ну хорошо, пусть будет обед.

И Вика расстаралась. Из обнаруженных в результате ревизии продуктов она смогла соорудить не только мясо по-французски с рассыпчатым рисом на гарнир, но и несколько вкусных салатов, щедро приправленных майонезом.

В котором была растворена упаковка слабительного.

А в початой бутылке коньяка – та самая драгоценная капсула с транквилизатором. В смеси с алкоголем препарат должен подействовать гораздо эффективнее.

– Ничего себе! – присвистнул фон Клотц, увидев заставленный красиво украшенными блюдами стол. – Да ты, оказывается, прекрасно готовишь! И почему до сих пор скрывала свои таланты?

– А повода не было для праздника, – улыбнулась Вика, надеясь, что грохот ее рвущегося наружу сердца никто не слышит.

– Правда, наготовила ты, по-моему, слишком много, мы столько не съедим.

– Но… – растерянно произнесла Вика. – Разве мы только вдвоем будем праздновать? А как же гости?

– Какие еще гости, откуда?

– Ну как же без гостей? – Голос девушки опять задрожал, губы поплыли в стороны, на глазах заблестели первые слезы (не от расстройства, а от волнения, но это неважно). – Какой тогда праздник?

– Викхен, прекрати капризничать!

– Хорошо, как скажешь, – пролепетала та, покорно опускаясь на стул.

Ее покорность явно смягчила немца, и он снисходительно усмехнулся:

– Гости, значит, тебе нужны?

Вика всхлипнула и кивнула.

– Любые?

Снова кивок.

– И даже Вася с Прошей сойдут?

– Да кто угодно, лишь бы народу побольше было!

– Ну смотри, ты сама этого хотела. Только учти, что парни салонным манерам не обучены, так что приготовься к отрыжке и чавканью.

– Пусть.

– Пусть так пусть.