Тайна чёрного кинжала (СИ)

Ставки сделаны, господа…

Танька, уже изрядно подвыпившая, пустила слезу, а потом решительно села ко мне на колени:

— Девки, сегодня Юрчик мой, и чтобы ни одна падла на него не претендовала.

— Танюшка, а меня спросить не хочешь? — попытался я спихнуть с себя её упругий зад.

— Нет! Не хочу! Ты, Юрчик, попал в мои крепкие и нежные объятия, а мне отказывать нельзя! — категорично заявила она и, прижавшись ко мне своей крепкой грудью, поцеловала меня в губы, запуская свою шаловливую ручку в мои штаны.

Молодость отреагировала соответствующим образом, и у меня пропала воля к сопротивлению.

***

Утром я проснулся с лёгкой головной болью. Всё-таки даже молодой организм не всегда может выдержать адской смеси из водки, вина, портвейна и пива. Хорошо хоть проснулся в своей комнате, а рядом, закинув одну ногу на меня, сопела Танька. Посмотрел на часы — уже было десять утра. Стараясь не шуметь, встал с кровати, натянул трико и пошёл принимать душ. Вернувшись, посмотрел на сладко спящую девушку и не стал её будить.

Сделал зарядку. Собрался и поехал на поиски ветерана.

Глава 14

Ветеран СМЕРШа.

Найти Юрия Петровича Лисицына в многомиллионной Москве оказалось на удивление не сложно. Я не стал изобретать велосипед и попросту поехал в адресно-справочное бюро. Поразительно, но людей с фамилией Капустин было всего семьдесят три, а в Кунцевском районе их вообще проживало восемь человек. А когда я уточнил, что меня интересует Рабочий посёлок и прилегающие улицы, то в списке осталось только двое(!).

Ломиться к Капустиным я не стал. Поднявшись на второй этаж немецкого дома по улице Академика Павлова, где и проживал первый из Капустиных, я нажал на звонок соседней двери. Открыла мне дверь высокая приятная женщина лет шестидесяти.

— Добрый день, скажите пожалуйста, Юрий Петрович здесь живёт?

— Юрий Петрович? Лисицын?

Мне ничего не оставалось, как только кивнуть головой. Сто процентное попадание! С первого раза в яблочко! Мне и раньше говорили, что я везунчик, а я всё сомневался. Теперь и фамилию ветерана узнал!

— У него квартира номер девять, — и она махнула рукой в конец коридора.

— Спасибо! — радостно улыбнулся я и направился к двери Лисицына.

— А Вы, молодой человек, наверное, из школы? Опять будете приглашать нашего ветерана к себе? Ваши часто к нему заходят. Хотя сейчас же лето, дети на каникулах, — решила уточнить соседка Петровича.

— Да, из школы, — не стал ломать я стройную линию размышлений, которая натолкнула меня на повод для начала разговора с боевым офицером.

Юрий Петрович Лисицын в свои шестьдесят восемь лет выглядел на шестьдесят. Высокий, под метр восемьдесят пять, широкоплечий, стройный, с редкой сединой, которая терялась в его светлых волосах. О нём можно было бы сказать, что он красивый, если бы его лицо не пересекал шрам от мочки правого уха и до края губ.

Встретил меня в спортивном костюме. Оказалось, что он буквально десять минут назад пришёл со своей пробежки на стадионе Медик.

Взгляд старого НКВДешника прошёлся по мне рентгеном. Удивительно, но с первых минут мы испытали симпатию друг к другу. Несмотря на свою, однозначно не простую, жизнь полковник излучал позитивную энергию, а его серые глаза хоть и смотрели немного насмешливо, в то же время светились умом и добротой.

— Ну проходи, тёзка. Обувь снимай. — Юрий Петрович достал тапки из шкафа и протянул мне, — одевай, пойдём я тебя чайком побалую, в ваших институтах такого не дадут.

Представляясь ветерану, я честно сказал, как меня зовут и что только закончил ускоренные курсы Военного института и стал офицером переводчиком со знанием афганского языка пушту. А приехал потому, что от моего однокашника, который жил и учился в Кунцево, услышал о ветеране, боевом офицере СМЕРШа. Он мне и адрес дал. Главное, номер дома назвал правильный. И поскольку мне через месяц улетать в Афганистан, то считаю не лишним послушать знающего войну человека.

Так себе легенда, но не зря говорят, что чем проще, тем лучше.

И вот мы сидим на кухне и ведём разговор. Вернее, рассказывает Петрович, а я внимательно слушаю.

— На войне всякое бывает… И чудеса разные случаются. Не зря говорят, что на войне атеистов нет. Все молятся. Вот я коммунист с двадцати лет, а крещённый. Родители в младенчестве окрестили. В церковь никогда не ходил, но молитвы знаю. Бабка моя, царство ей небесное, набожной была и меня приучала. Ну да, тогда уже Советский Союз строился. Меня в девять лет в пионеры приняли, в четырнадцать в комсомол, а в партию я в армии вступил.