Тайна баронета

– Так вот, как в нем должно засиять солнце… – негромко вымолвил он, и хранитель памяти, отчаянно борющийся с пантерой, замер, недоверчиво взирая на него. Оборотень быстро провел языком по нижней губе и, пытаясь сдержать улыбку, вежливо приподнял брови.

– Итак, ты нашел его… Винсент, – имя собеседника в его устах прозвучало с какой-то особенной, очень странной интонацией. Анхель, кажущийся совершенно безучастным к происходящему, довольный ролью наблюдателя, но не участника, едва заметно прищурился и чуть-чуть выпрямился. Со стороны прочих участников событий это осталось незамеченным.

– Ты нашел и надел его, – продолжал, казалось, размышлять вслух Чеслав, – И что же, как ощущения?

– О чем ты говоришь? – Винсент, теряющий нить повествования, наверное, также, как и Ричард только что, нахмурился, – Откуда тебе вообще известно, что мы нашли этот перстень?

– За вами следили, – последовал безмятежный ответ, и взгляд желтых глаз скользнул куда-то наверх и немного вбок, туда, где высилась одна из башенок Нормонда. Хранитель памяти машинально глянул туда и на секунду замер. На крыше, на самом ее краю, восседал огромный черный ворон, слишком знакомый, чтобы не быть тотчас же узнанным.

– Так и знал, что птичка не спроста… – пробормотал он и, упрямо мотнув головой, сжал освободившуюся, ввиду успокоения пантеры, руку в кулак, – Ну, так и что? Даже если я решил надеть эту безделушку, тебе-то что за дело до этого?

Чеслав неожиданно резким движением поднял подбородок и, прищурившись, свысока взглянул на собеседника. Губы его растянула насмешливая, удивленная улыбка.

– Так ты не знаешь… – он закусил губу и слегка покачал головой, – Как интересно. Выходит, провалами в памяти здесь страдает не один, а сразу двое! – он негромко рассмеялся, весело сверкнув глазами, – Хранитель памяти, лишенный памяти – пожалуй, это самое удивительное зрелище, что я видел в жизни, а видел я немало, можешь мне поверить! Прошу, ответь мне… – он провел указательным пальцем по нижней губе и заинтересованно склонил голову набок, – Где он был? Этот перстень? Видишь ли, Курк известил меня о вашем визите в домик старого мага, но подробностей он, увы, не видел.

Винсент, хмурый и мрачный, как небо в пасмурный день, на краткое мгновение сжал губы. Несколько секунд он явственно колебался, не зная, отвечать ли на заданный вопрос или же гордо проигнорировать его, однако, в конечном итоге, решил, что ничего особенно важного сообщить он бы не сумел в любом случае, просто по причине своего незнания.

– В камине, – он слегка пожал плечами, всем видом демонстрируя, что не придает этому ни малейшего значения, – Никогда бы не подумал, что такого, как ты, интересуют украшения.

– О, меня они интересуют ничуть не меньше, чем мастера! – Чеслав, воодушевленный и какой-то странно радостный, немного взбудораженный, весело тряхнул огненно-рыжей шевелюрой, – Значит, в камине… Что же, это многое объясняет. Хотя бы то, почему его не смог обнаружить я… – он моргнул и, вероятно, не желая раскрывать все карты сразу, оглянулся по сторонам, медленно поднимая пистолет, – Так… На чем мы остановились?

– Он слишком ценен, – голос, раздавшийся несколько сбоку, заставил оборотня, отвлекшись от своих мыслей, да и действий, удивленно покоситься на говорящего. Альберт, поймав его взгляд, спокойно улыбнулся.

– Пощади его… Че́слав.

Молодой человек медленно повернул голову в сторону мага и, немного склонив ее набок, быстро улыбнулся. Глаза его странно блеснули – Чеславу то ли нравилось, что ударение в его имени поставили на другое место, то ли нет.

– Хорошо, – негромко отозвался он и, вновь глянув на хранителя памяти, пожал плечами, – В его смерти резона для меня нет, – он пытливо вгляделся в противника, и улыбка его стала довольной, – И раз уж ты слишком ценен для мастера…

Татьяна, наблюдающая все происходящее с величайшим напряжением и, вместе с тем – с невольным интересом, возрастающим, казалось, все больше от слова к слову нового знакомого, растерянно покрутила головой.

– Но почему «Че́слав» … – пробормотала она, очень тихо, как ей показалось, однако же, для оборотня, обладающий воистину волчьим слухом, весьма различимо. Живо обратив внимание на новую собеседницу, он вежливо склонил голову.

– Потому, что это мое имя, мадемуазель. Че́слав Вилкас, к вашим услугам. Однако же, предпочитаю, чтобы меня называли Чесла́в, – в улыбке, цветущей на его губах, явственно отразилась насмешка, – К французской речи я с тех пор уже привык…

Девушка вздрогнула, непроизвольно сглатывая. Воспоминания о том вечере, о той страшной ночи, что она была вынуждена пережить, вернувшись в прошлое при помощи браслета, память о мимолетном знакомстве с человеком, тогда представившейся ей вымышленным именем, нахлынула на нее, заставляя снова ощутить трепет.

– Вы… – голос ее дрогнул, однако же, она попыталась скрыть это, – Вы тогда сказали… «Скоро все закончится». Вы… имели в виду не бал, да?

Чеслав удивленно хлопнул глазами. На лице его явственно отобразилась попытка вспомнить собственные слова, произнесенные три сотни лет назад.