Тайна баронета

Резкий порыв ветра внезапно взъерошил волосы баронета, и тот передернулся, во все глаза глядя на собеседника. На лице его, сменяя друг друга с быстротой молнии, попеременно пронеслись недоумение, изумление и, в конечном итоге, откровенное негодование.

– Ты сошел с ума, Виктор! – баронет, практически в мгновение ока очутившийся рядом с другом, схватил его за плечи и несколько раз энергично встряхнул, – Не смей даже думать об этом, Вик, не вздумай больше допускать таких мыслей! Ада не переживет, если с тобой что-то случится, мы все этого не переживем! Черт бы тебя побрал, в конце концов, подумай о детях! Ты потерял двоих, но, заклинаю, не лишай других отца!..

Виктор моргнул и, избегая смотреть на собеседника, медленно перевел взор куда-то вправо. Неизвестно, что сумел различить граф в тумане, скрадывающем окружающее пространство, но лицо его совершенно неожиданно вдруг озарила тень слабой улыбки.

– Пруд…

– Что?.. – Рене, ожидавший, видимо, совершенно любой реакции на собственные слова, кроме такой, недоуменно моргнул, тоже обращая взгляд правее. Глаза оборотня оказались не менее остры, чем очи его друга, потому как он тихонько вздохнул и не преминул подтвердить слова последнего.

– Да, пруд… Только не говори мне, что хочешь утопится, все равно не позволю, – баронет позволил себе мрачноватую усмешку и, хлопнув Виктора по плечу, отпустил его, – Лучше я принесу тебе немного воды. Говорят, холодная вода помогает прийти в себя ничуть не хуже прогулки по лесу… Подожди здесь, – он торопливо отстранился и быстро зашагал к не единожды упомянутому, но пока невидимому для наблюдателей пруду. Однако, на половине дороги вдруг остановился и, оглянувшись через плечо на сгорбившегося возле дерева графа, нахмурился.

– И не вздумай идти за мной, понял? Если ты попытаешься и в самом деле утопиться, я для начала тебя спасу, а потом, пожалуй, сам утоплю в этом пруду. Все ясно?

– Ясно, Рене, – по губам Виктора змеей скользнула слабая усмешка, – Я подожду.

– Хорошо, – баронет глубоко вздохнул и, вновь повернувшись к собеседнику спиной, зашагал еще решительнее и быстрее.

Созерцатели, главным образом, девушка, за которой последовали и прочие, потянулись следом за мужчиной. Отчасти вызвано это было предположением, что все самое интересное, то, ради чего, собственно, они здесь и находятся, должно будет происходить в непосредственной близости от Рене, а отчасти простым любопытством и желанием наконец-то рассмотреть загадочный пруд, так густо покрытый белесым покрывалом тумана.

Они не видели, как граф де Нормонд, оставшийся позади них, медленно выпрямился и, немного склонив голову набок, принялся созерцать отошедшего оборотня с застывшей, насмешливой ухмылкой.

Ренард приблизился к краю берега и, присев на корточки, потянулся к находящейся довольно близко воде. В руке его наблюдатели неожиданно заметили фляжку, каковой прежде не видели. Судя по небольшому ремешку, прикрепленному к ней, фляга крепилась на пояс баронета и по сию пору либо сливалась с одеждой, либо же была прикрыта туникой.

Как бы там ни было, а набрать воды для оборотня не составило ни малейшего труда. Не прошло и минуты, как он, начиная закручивать фляжку и медленно поднимаясь с колена, неожиданно негромко заговорил, вновь нарушая повисшую, было, тишину леса.

– Если ты никогда не верил в проклятия, Вик, то не стоит начинать делать это сейчас. Большинство магов – лжецы и шарлатаны, только и знающие, как вытрясти побольше денег из карманов богатеньких дураков, и я не думаю, чтобы тип, которого ты искал, хоть чем-то от них отличается. Должно быть, это была просто попытка запугать тебя, чтобы потом ты выложил немало звонких монет за избавление от «проклятия». Что же до прочего…

Однако, узнать мысли баронета Ламберта насчет «прочего» никому из присутствующих не удалось.

Прямо за спиной его неожиданно послышались шаги, и граф Виктор, ступая куда как более уверенно и твердо, остановился рядом со своим другом. На губах его цвела кривая усмешка, руки были скрещены на груди, а в глазах горело странное, опасное, неприятно-знакомое пламя.

– Какие речи, господин баронет… – даже голос его изменился, обретая омерзительно знакомые нотки, – А мне-то казалось, ты веришь в силу Рейнира, – на последнем слове глаза «графа» неожиданно сверкнули ярким желтым огнем.

Рене, оступившись от неожиданности, с некоторым трудом обрел утерянное равновесие и медленно, недоверчиво обернулся. Созерцатели, до сей поры наблюдающие его действия, и сейчас изумленные не меньше, повернулись в свой черед, потрясенно глядя на того, кого доселе полагали несчастным Виктором де Нормонд.

Седые волосы постаревшего графа сейчас стремительно меняли свой цвет, начинали полыхать пламенем среди полутемного леса, укутанного одеялом тумана; глаза его горели желтым огнем; лицо разглаживалось, морщины исчезали, а вместе с ними исчезал и граф де Нормонд, уступая место совсем другому человеку, совсем другому существу.