Таймири

Но как только Минорис сделалась ученицей философа, на нее сразу же посыпались задания. Выяснилось, что под необъятной хламидой Диоксид неизменно таскал с собой связку трактатов и сочинений древних стоиков. Минорис готова была этих стоиков возненавидеть, а трактаты — порвать на мелкие клочки. Как Зюм — капитанский блокнот. Потому что карабкаться по лестнице знаний оказалось ужасно скучно.

Каждый день ей задавали отзыв на трактат какого-нибудь Ангориуса-Мелиседота-Кирфа, и каждый день она изводила половину чернильного пузырька, строча на пергаменте до самой зари.

Она очень жалела, что нет под боком щенка, которого можно потрепать по ушам и который способен запросто превратить свитки философа в одну сплошную гору мусора.

— Эй, смотрите там, — крикнул Кэйтайрон с капитанского мостика, — сильно не пляшите, а то палубу проломите! И не кучкуйтесь! Знаю я вас. Только повод дай — опять наклюкаетесь. А потом драки! И останутся от моей команды рожки да ножки. А мы, как развиднеется, начинаем спуск в котловину! — предупредил он.

Матросы после его слов заметно приуныли. Даже пенящиеся чарки отставили. Только самый беспечный из всех опрокинул пиво себе в глотку и громко рыгнул в полнейшей тишине. Эдне Тау, которая стояла тут же, неподалеку, надоело метать разгневанные взгляды, и она попросту огрела пьянчугу попавшимся под руку веслом.

Никому не нравится спускаться с небес на землю. Но что поделаешь? Такова жизнь. И земля тоже такова. Где есть подъем — там непременно будет и спуск. А если всё время вверх да вверх, то это уже не плоскость — гора получается. Огромная, бесконечная гора.

Утро точно окунули в безмолвие. Пелена туч рассеялась, и ландшафт внизу покрывала лишь тонкая, невесомая вуаль. С вершины открывался изумительный вид, и захваченная этим великолепием Таймири только и могла, что восторженно глядеть в даль. Сколь мелочны и ничтожны были ее заботы о собственном благополучии! Что такое сиюминутное удобство в сравнении с таинственной, непредсказуемой неизвестностью? Иногда нужно чего-нибудь лишаться, терпеть крушения, чтобы, когда выбросит тебя на берег свежей волной, по-новому вдохнуть воздух и острее ощутить жизнь.

На вершине Таймири вдруг поняла, что человек и природа — едины. Они неотделимы друг от друга, как дерево неотделимо от земли. Как дерево… от земли. Что-то случилось со страной Лунного камня, отчего люди, точно сосны массива, вместо питательной почвы избрали для себя почву скудную и затверделую. Если как следует не укоренишься в ней, неминуемо завянешь.

Пальцы Таймири с силой сомкнулись на поручнях ограждения, и захотелось вдруг впитать горный воздух каждой клеточкой тела, вобрать в себя краски этого погожего утра… И подумалось ей: «Если бы люди могли вот так, каждый день, восходить на гору и устремлять свои мысли к свету, в мире наверняка стало бы меньше зла».

— А я утверждаю, что это безумие! — прорезал тишину чей-то бас. — Механизмы держатся на соплях! Мы не можем рисковать!

— Ты мне поговори, поговори, — угрожающе прозвучал голос капитана. — Не ты ли тут главный инженер? Уж починить «ноги-прилипалы» ты в состоянии!

Тишина настойчиво вытолкала спорщиков из своих владений и вновь разлеглась ленивой барышней. Правда, ненадолго.

— Угодим мы в мухоловку, а крышечка-то за нами и захлопнется, — предостерегающе прогнусавил кто-то.

— Нет уж, брат. Меня такими россказнями не застращаешь, — зычно отвечал невидимый матрос. — Капитан знает, что делает. Я, пожалуй, вздремну часок и пойду к нему за указаниями.

— Да ты послушай, послушай! — не унимался тот. — Проглотит нас голубая яма. Как пить дать, проглотит! И это вовсе не россказни. Мой друг бывал здесь три года назад. До сих пор не вернулся…

Странная беседа затихла в отдалении, и Таймири вдруг поняла, что совсем еще не готова к такому опасному приключению. Массив просыпался. Да, именно просыпался. Он уже не казался столь безжизненным, как прежде. Что-то в нем настораживало.

В зеркально-гладких склонах гор отражалась заря, а пики возвышались над пропастью причудливыми загогулинами, похожими на застывшие восковые капли. Эти «капли» венчали уродливую корону массива, которая поначалу так восхищала взор. Кто или что обитает в черных провалах? И нужно ли вообще туда спускаться?

Таймири нащупала в сумке «Записки отшельника» и сжала книгу в руке. Пусть на дне массива их поджидают какие угодно неприятности, «записки» всё равно попадут в библиотеку. Не подводить же Вестницу Весны!

Тут она вспомнила о талисмане — и страхов как не бывало. Ведь в горах, кроме ужасных монстров, наверняка таится адуляр небывалой красоты. Таймири заполучит его, во что бы то ни стало.

11. О безумствах и растерзанных подушках

Поглаживая седую бороду и щуря глаза, философ сосредоточенно проверял задание Минорис. Та выглядела подавленной и несчастной. Она уже давно поняла: от Диоксида поблажек не дождешься.

— Твои суждения поверхностны и категоричны, — вынес приговор мудрец. — А уму недостает гибкости.