Таймири

Уняв сердцебиение, он вновь прислушался. Ничего. Ни звука. Может, снова взобраться на холм и понаблюдать? Но тут, откуда ни возьмись, во тьме перед Карионом зажглась пара зеленых огоньков. Кто-то, приглушенно рыча, ступал мягкими лапами по земле. Обнаружен! Пропал! Карион зажмурился и приготовился к худшему. Но хищник отчего-то медлил. Зашуршала ткань, погасли и вновь вспыхнули зеленые огоньки, а через минуту перед дрожащим юношей предстал Вазавр с электрическим фонариком и переброшенным через плечо плащом. Фонарик ослеплял, но Карион смог различить позади командира армию лис — и у них у всех зловеще светились глаза. Лисы подвывали друг другу, а иногда коротко и раздраженно лаяли.

«Это они так переговариваются, — обреченно подумал Карион. — Решают, как меня лучше съесть». Внезапно ему пришло на ум, что, раз лисицы с Вазавром заодно, Вазавр и сам, в некотором смысле, должен быть лисом. Не заколдовал же он диких зверей! Что за плащ у него в руках? Почему во тьме его глаза тоже светились зеленым? И почему тень, которая надвигалась на Кариона, сперва была раза в три меньше человеческой? Надо, во что бы то ни стало, завладеть загадочным плащом!

— Доигрался, мальчишка, — презрительно сказал Вазавр. — Теперь никуда не денешься. Поведешь нас к Диоксиду, и без глупостей.

Конечно, какие уж тут глупости! Карион и так порядочно наворотил.

— Я бы с радостью, — притворно вздохнув, отозвался он. — Только вот ноги меня уже не держат, а путь не близок. Если бы один из вас одолжил мне на время плащ, дело, несомненно, пошло бы в гору.

У Вазавра пересохло во рту. «Блефует, пройдоха! Откуда ему знать, что плащ-модификатор — это плащ-модификатор?!»

— Вишь, чего захотел! Плащ ему подавай! — зашипел он. — А наших острых зубов отведать не желаешь?!

— Постойте! — перебил командира какой-то солдат. Этот солдат на вид был самый простецкий: ни тебе отличительных знаков, ни такта, ни учтивого обращения. Таких только на гауптвахту сажать. — Вы бы послушали мальца. Толково ведь говорит. Если организовать надежную охрану, мы точно наверстаем упущенное время.

От столь неслыханной дерзости Вазавр даже оторопел. Притом, что этот никчемный простофиля посмел говорить с командиром на равных, он еще и плащ, вопреки приказу, снял!

Вазавр побагровел — в свете фонарика это было хорошо заметно. Стал красным, как редиска. Подскочил, вырвал у рядового плащ и швырнул Кариону.

— Надевай, пока я добрый, — рявкнул он. — А солдата посадить на голодный паёк, и чтоб даже не думал приближаться к реке! — прорычал Вазавр, оборачиваясь лисом.

Солдат предпочел не возражать и вернулся в строй. Было непривычно находиться среди товарищей ростом втрое ниже себя, и возникало непреодолимое желание встать на четвереньки.

Вазавр прямо-таки вскипал от злости. Идея подчиненного, несомненно, заслуживала внимания, но родиться ей следовало отнюдь не в солдатской голове. Идея должна приходить в нужное время и в правильное место.

Пока юноша возился с тугой молнией плаща, ему ко рту подсунули бутыль, где на этикетке красовалась надпись «походное зелье». Отхлебнув «походного зелья», Карион почувствовал небывалый прилив сил и теперь мог поручиться, что никакое недомогание уж не свалит его в дороге.

Бежали днем, бежали ночью. Карион был окружен со всех сторон и даже не помышлял о том, чтобы вырваться из оцепления. На него рычали. Подгоняя, кусали за бока. Карион-лис с пушистым хвостом и белым воротничком на груди время от времени оборачивался к востоку, чтобы не прозевать зарю. Мысль о рассвете придавала ему уверенности. Казалось, что с рассветом всё встанет по местам. Что лисы исчезнут, а Карион проснется у себя дома, на деревянной, занозистой кровати.

Однако утро не принесло ожидаемого пробуждения. Лисы мчались с невиданной быстротой, фыркали, отрывисто чихали на солнце и скулили с досады. После того как мальчишке достался плащ, Вазавр не сделал ни одной остановки. Степные колючки и сухие стебли трав искололи все лапы, неумолимо подступал голод. Карион лихорадочно соображал.

«Километры бегут, расстояние сокращается. Мне никак нельзя привести лис к учителю. Для него это погибель! — думал он. — Надо обмануть конвойных. Что если плащ может превращать не только в лису? Что если постараться и стать, скажем, птицей?»

И он без особого труда представил себя канарейкой, какую однажды видел в университетском справочнике по исчезнувшим видам.

Вспорхнул над землей желтым комочком, щелкнули рядом с хвостом острые зубы.

«Победа!» — пискнула канарейка — и давай работать крыльями! Теперь никто не кусал ее за бока, а подгонял один только ветер. Беспристрастный, великодушный, безликий гигант.

«Проклятье! — рыкнул Вазавр. — Но раз он смог обратиться птицей, я тоже смогу!» Захотел — превратился. Оделся аспидным вороном, взмахнул крыльями и каркнул лисам:

«Делайте, как я!»

Те обрадовались, взмыли в поднебесье черной стаей.

Канарейка головы поворачивать не умеет. Поэтому Карион приостановил полет и развернулся: преследователи не отставали.