Таймер для обреченных

Баландин показал себя настоящим профессионалом. Он не мешкал ни мгновения. Шагнул вперед, меняя стойку, и вынес руку в коронном ударе прямым в голову. Джеб отступил и левым предплечьем заблокировал удар снаружи и слева же нанес противнику сокрушительный удар локтем. Баландин отлетел к правому борту. Он бился насмерть и сдаваться не собирался. Он поднялся на ноги. С разбитым лицом он снова ринулся в атаку. И снова с прямым в челюсть. Блинков встретил его лоу-киком в бедро, подсаживая противника на колено. Коротко подпрыгнув и скрещивая ноги, он обрушил на его шею удар пяткой. Тело Баландина пронзила острая и короткая боль. Когда его мышцы сковало и резко отпустило, он уже ничего не чувствовал.

Присев подле мертвого спецназовца, Джеб обыскал его. Его «разгрузка» – это набор плечевых ремней для оружия и подсумков для магазинов. И они, за исключением пистолетной кобуры с парой обойм, были пусты. Блинков взял в руки единственное оружие – нож с широким и острым лезвием и зазубренным обухом.

* * *

Николай поставил танк на место ворот, блокируя выезд. Чижов развернул башню «Абрамса» пушкой назад, давая возможность водителю выбраться из люка. Они бежали вслед за Абрамовым и Тимуром по дороге и смогли рассмотреть своего командира, болтающегося позади «Урала» на шнуре.

– Заарканили, суки! – выругался Николай.

В пылу боя Абрамов забыл ответить на звонок Мэлоди, эти пять минут ее трубка работала в режиме автодозвона.

– Мэл, быстро к нам! – ответил он на звонок. – Быстро!

Мэлоди в это время провожала глазами военный грузовик и видела Джеба, перекатывающегося через борт внутрь кузова. Она развернула микроавтобус и поехала в обратном направлении. Сбавила скорость и снова развернулась на дороге, заезжая на обочину, когда до спешащих навстречу агентов осталось несколько метров. Она уступила место за рулем Николаю. Тот, трогая «Мерседес» с места, наигранно сморщился:

– Не тот класс. Мне бы чего-нибудь помощнее…

Все его мысли сейчас были рядом с командиром, и он озвучивал их:

– Молодец он, конечно. Крикнул «Он мой!» – и скрылся вдали! А вы тут как хотите, так и расхлебывайте. Мэл, ты не успела щелкнуть нашего лихого командира? Дорого бы я заплатил за картинку на своей мобиле: болтающийся на веревке Джеб!

Мэлоди пересела ближе к Абрамову. Он перехватил ее взгляд и перевел его по-своему:

– Надеюсь, я никого не убил.

– Успели? – без надежды в голосе спросила Мэлоди.

– Сделали все, что могли. Вывели из строя радиолокатор. Если опоздали, то на секунды. Мэл, ты ничего не хочешь мне рассказать?

– В Тунисе я встречалась с Эйтаном.

Вот и ответ. Теперь капитан мог припомнить не только день, но и час встречи Мэлоди и директора «Амана». В тунисском кафе на улице Бургибы она говорила об усталости. И если капитан тщательно готовился к встрече с Мэл, то она оказалась к ней не готова. Она такая, какая есть. Без двух часов сна она не человек. Эйтан сломал ее в два счета. Но на какой крючок он ее подцепил? Она не могла предать Голду, просто не могла стать на путь предательства.

– Я не могла не поверить директору, – ответила на вопрос Мэлоди. – После беседы с ним я была уверена, что в 2001 году ты лично встречался с Карпатовым. А после случайно проговорился о комплексах-близнецах. Может быть, я попалась на сопоставлении – русские пожертвовали пассажирами лайнера, что не идет в сравнение с палестинскими террористами.

Записка. Треклятая записка Тараса Лозовского! Лайнер был сбит преднамеренно по вине одного трусливого гада. Людей, готовых встать у руля вооруженных сил двух стран, представлял человек, не имеющий отношения к этим странам. Откуда Эйтан узнал содержание записки? Он умело выкинул «человека из третьей страны» и на его место поставил лицо конкретное – капитана флотской разведки Абрамова.

– Мне об этом сказал сам Андрей, – ответила на очередной вопрос Мэлоди. – Скорее всего, наш разговор был записан агентами «Амана».

– Скорее всего, – повторил не без раздражения Абрамов. Мэл не могла расклеиться к концу этого пути. Ее подкосило предательство Эйтана, и она едва не стала убийцей Голды Саар. – У тебя есть выход на спутниковую трубку Голды? – спросил Абрамов.

– Несколько телефонов.

– Набирай номер. Пришла пора держать ответ, – капитан вложил в это слово особый, моментально дошедший до Мэлоди смысл. Он видел колебания Мэл. Она боится своей вины перед министром, страшится тишины в трубке, боится длинных гудков. Они выплетут веревку, и она задохнется в ней.

Мэлоди набрала номер и смотрела на Абрамова, отмечая его заметные припухлости под глазами, морщинки в уголках глаз, обострившиеся складки вокруг рта. Все внимание только на него. Он помогал ей отвлечься от длинных гудков. Один, второй, третий, четвертый, пятый… Но есть еще два номера.

На глаза Мэлоди набежали слезы, когда она услышала женский голос:

– Слушаю!

Унгер схватила Абрамова за руку: «Она!»

– Это ты, Голди?

– Алло, Мэл?

– Господи, они успели…