Таймер для обреченных

– Поначалу я отказывался от него. Адмирал наседал, а я, как артист, руки заламывал: «Рыба ищет где глубже, я же со своим внутренним солитером не могу погрузиться и закопаться в тихий ил. Я хотел жить иначе, вот и все. Однако забыл в штабе что-то важное». Я уводил адмирала от истины, и мои слова для него означали лишь одно: я не хотел уходить из разведки. Но ты прав, Женя, все дело в Мэлоди. – Абрамов вздохнул и поделился сокровенным. – Она однажды круто развернула мою жизнь, переориентировала меня с Запада на Восток. Я поменял Черное море на Красное. Спустя два года встретил вас, будущих агентов флотской разведки. Вот сейчас в голову лезут дурные мысли: это Мэл познакомила нас, все сделала для того, чтобы мы встретились спустя пять лет. – Абрамов горько усмехнулся, повторяя Сайкса: – Нас было трое сильных парней и одна девушка. Эли Сайкс, Маркос Бегин и Мэлоди Унгер. У нас была интересная работа, между нами никто не вбивал клин. Мы жили в разных государствах, но границ между нами не было. Ты не представляешь, как легко нам жилось и работалось.

Джеб внимательно выслушал капитана.

– Школьник мне сказал: «Все дороги ведут в места, которые ты хотел бы забыть».

– Он прав. Все мы что-то меняем, переставляем, а жизнь смеется над нами, ведет нас дорогами воспоминаний. – Капитан посмотрел на часы. – Езжай в клуб, Женя. Я тем временем полистаю прессу. Гложут меня нехорошие предчувствия. У тебя есть мой номер телефона?

Блинков кивнул.

– Будь на связи со мной.

* * *

Мэлоди не собиралась отсиживаться взаперти. Чтобы не получить пулю, как Маркос, она обезопасила себя оригинальным приемом. На семь вечера она вызвала по телефону на свой адрес три такси. Выйдя из подъезда, она увидела трех свидетелей и тройную стену, через которую агенты «Амана» стрелять не станут. Мэлоди расплатилась с двумя водителями и назвала им адрес:

– Клуб «Арт Хаус» на Профессора Кауфмана, пожалуйста. Хочу прибыть с шиком. Постарайтесь не разрывать кортеж.

Она заняла место в третьей машине и повторила условия своей странной просьбы. Таксист остался непроницаем.

Мэлоди не нашла ничего лучшего, как придерживаться намеченных на вечер планов. Хотя бы до глубокой ночи она будет под защитой десятков людей.

Она прихватила с собой документы – паспорт и приглашение в Тунис плюс аккредитация для рабочей поездки в эту страну. Она однажды была в Тунисе и получила что-то вроде памятки «для женщин, путешествующих в одиночку». Ей в числе прочего рекомендовали запастись терпением на случай серьезных и несерьезных предложений помощи от озабоченных тунисских мужчин. Второй паспорт – прикрытия – она ни разу не использовала. На фото она была яркой блондинкой с накладными ресницами. Также она захватила приличную сумму денег, кредитную карточку. Не забыла единственное письмо от капитана Абрамова. Она получила его в июне 2002 года. Это послание не имело ни начала, ни конца. В нем не было имен. Строчки короткие и звучные. Его она помнила наизусть.

В душе простор мигнул зеленой лампой,

Призывно манят яркие огни,

И я поверил в декорацию за рампой,

Меняя будущность на прожитые дни.

Зашелся дух, глаза не видят четких линий,

И я меняю Запад на Восток;

Меняю на зеленый – красный, синий…

И в сердце не Илия, а Магомет-пророк.

Провалы в памяти висят секундной стрелкой,

Минут не помню старшую сестру.

В глухом ударе торопливой сделки

Тоска – как ятаганом по нутру.

…За далью мук, у близости столетий,

На траверзе родимых берегов

Меня никто по-дружески не встретит

И не прогонит, осыпая бранью слов.

Для всех я – труп. Поэтому плохого,

Как ни старался, не услышал я.

И кажется, что все это знакомо,

Знакомо, как в зеленой склянке яд.

Тех, кто узнал меня, и я узнать пытаюсь снова,

Но кто-то сжег семейный мой альбом.

Спалили дом, и на фундаменте остова

Застыли сполохи богатых похорон.

А где же сад? А где мои тропинки,

Которыми ночами я гулял?

Их нет… А дорогие сердцу снимки

Лишь дымным облаком над памятью висят.

Зашелся дух… Глаза опять не видят.

Я Крайний Север обменял на Юг;

И обменял купе на место «сидя»,