Таймер для обреченных

— Ну так давай вместе прикинем, что мы знаем о грядущих учениях. Стрельба «дальнобойными» комплексами будет вестись в ближней зоне — не дальше сорока километров. Однако в ракурсах стрельбы на дальностях от двухсот километров наверняка появятся воздушные объекты. Нас устроит любой гражданский самолет любой страны. Пусть это будет российский или грузинский пассажирский лайнер. Главное, чтобы он оказался в том же коридоре. На учениях планируется произвести больше двух десятков пусков ракет. Например, «Оса» сделает несколько выстрелов по одной мишени. С-300 отстреляются по аналогам беспилотных самолетов. Для Украины главное — обеспечить «море огня». Но в момент стрельбы С-200 «Вега» другие системы «замолчат». В воздухе появится лишь одна мишень — «Рейс». И вот тут мы надеемся на твою помощь.

— Чего вы добиваетесь?

— Мы хотим изменить историю зенитно-ракетных войск. Сделать так, чтобы украинские ракетчики стали первыми, кто в мирных условиях сбил гражданское судно. Это большой шаг к тому, чтобы определенная группа людей возглавила вооруженные силы двух стран. Понимаешь, Андрей, от вооруженных сил Украины вскоре ничего не останется. Навострив лыжи в НАТО, Украина уничтожает технику, которая «видит» натовские самолеты и крылатые ракеты и может пощелкать их как мух. Взамен она получает технику-"невидимку": сколько ни маши этой мухобойкой, все равно ничего не собьешь. Нас этот факт очень беспокоит. Тебя тоже это касается. Вряд ли ты, офицер ПВО, видишь себя в кабине бесполезной «мухобойки». О нашем разговоре не узнает никто. Мы обещаем тебе ускоренное продвижение по службе: через пару-тройку лет ты станешь командиром полка. Старайся не думать о людях на борту пассажирского самолета — его сразит ракета не из твоего комплекса. Позже ты успокоишься тем, что не втыкал нож в людей, не стрелял, смертей не видел. Как тебя можно обвинить в убийстве?

— А если я откажусь и доложу начальству?

— Мы убьем тебя.

Часть первая По ту сторону дождя

Глава 1 Молчание бездны

1

Крым, Украина, 16 октября 2001 года

В три часа дня напротив общежития «Ялта», расположенного близ яхт-клуба, остановился военный «УАЗ». Капитан-лейтенант Александр Абрамов вышел из машины, шагнул под козырек подъезда с покосившейся дверью и стертым, как в собесе, порогом, и окунулся в мышино-кошачью атмосферу. Это была обычная двухэтажная «сталинка». На втором этаже проживали семьи офицеров, на первом — командированные.

«Что может быть лучше гостиницы возле яхт-клуба?» — спросил себя капитан. И ответил вопросом: «Что может быть хуже общаги в окружении судоремонтных заводов?»

«Яхт-клуб пока не виден», — в стиле разведтриллера продолжил Абрамов. А заводы — вот они. Стоит обернуться, и взгляд запутается в мотках проволоки и мусорных кучах, запнется на бетонных ограждениях и серых корпусах, заблудится в серпантине дорог и пылевых облаках...

На двери, обитой дерматином, красовалась надпись: «Дядя Слава не умер, он вышел покурить».

— Привет, братья по разуму! — приветствовал капитан молодых людей, сидевших за круглым столом. — Шпионите?

— Привет, Саня! — блеснул озорными глазами Эли Сайкс. — Мы только что тебя вспоминали. Мол, будем рады тебя видеть. Если придешь. Ноги вытер?

— Буду уходить, вытру.

С разведчиками ВВС Израиля капитан познакомился две недели назад. Тогда он, пожав руки Эли Сайксу и Маркосу Бегину, задержал в своей руке ладонь старшего оперативного офицера Мэлоди Унгер.

— Военная разведка?

— Ну что вы, — девушка непритворно наморщилась. — Военная разведка — это ожиревшая, неподъемная тетка на засаленной простыне. Я представляю разведку ВВС — это стройная, сильная, гибкая, красивая дама.

— Я это заметил, — улыбнулся капитан, похерив намек на более соблазнительные простыни.

— Ведь вы тоже не всегда представляетесь офицером ГРУ.

— Точнее, никогда. Капитан Александр Абрамов, флотская разведка, — представился он. Подхватив дорожную сумку Мэлоди, он пошел рядом с ней по пыльной дороге.

— Ознакомите нас с общей ситуацией, капитан?

— Все готово к следственному эксперименту. Он будет включать повторение ситуации плюс криминалистические экспертизы. Работать нам придется под давлением украинских военачальников.

— Они не признали факт поражения ракетой вашего лайнера?

— Пока нет. Их не устраивает трехсторонняя комиссия. На борту сбитого лайнера находилась группа израильтян, и это больше всего тревожит украинскую сторону. Попытка договориться с нами по самым щекотливым вопросам не устроит ваше, израильское руководство.

— Мы будем работать в группе. Сколько человек войдет в нее?

— Я насчитал двенадцать. Кроме вас, шесть украинских офицеров ПВО и три с нашей стороны.

— Как вы видите предстоящую работу?

— Мне она видится не схематичной, но привязанной к результату.

— Пуля дырочку найдет?