Тагу. Рассказы и повести

— И ты всегда первой находила меня, Эка.

— Как беспечно смеялись мы тогда, Варден.

— Ты чудесно смеялась тогда, Эка.

— А сколько я потом плакала, Варден.

— Теперь ты не будешь плакать, Эка.

— Я много раз ходила потом в наш дубняк, Варден. Я много раз сидела под нашим дубом, Варден. Сидела, потом вскакивала и пряталась от тебя… но ты не искал меня, милый… ты не мог меня найти, Варден.

— Но ведь меня не было здесь, как же я мог тебя найти, Эка?

— Ты всегда был рядом со мной, Варден.

— Эка!

— Да, ты всегда был рядом со мной, Варден.

— Эка!

— Это правда, что началась война, Варден?

— Началась, Эка.

— И ты снова пойдешь на фронт?

— Сейчас для меня фронт будет здесь, Эка.

— Где это здесь, Варден?

— На моей земле.

— На твоей земле?

— На нашей земле, Эка.

— Я не понимаю, Варден.

— Я десять лет ждал этого дня, Эка.

— Я не понимаю, какого дня, Варден?

— Того дня, когда земля перейдет в руки твоего отца Нестора, моего отца Беглара, в руки Иванэ, Бахвы, Авксентия, Петре, Гаху, Зосиме, всех наших соседей, всех наших крестьян.

— Всех крестьян?

— Да, всех безземельных бедных крестьян.

— Тебя, правда, прислал из России Ленин, Варден?

— Ленин, Эка.

— А кто такой он, твой Ленин, Варден?

— Он человек правды, он заступник рабочих и крестьян, Эка.

— А почему у нас, в Грузии, нет заступников рабочих и крестьян, Варден?

— Потому и началась война, чтобы и у нас были они, Эка.

— Не уезжай на фронт, Варден.

— У меня фронт будет здесь, Эка. И все равно тебе придется еще немного подождать меня. Еще немного подождать, Эка.

— Я еще подожду тебя, Варден.

— Потерпи еще немного, Эка.

— Я буду ждать тебя, милый… Я буду ждать тебя, Варден.

Темно-зеленые блики, падающие от висячей лампы, невесело играли на мрачном, бледном лице Жваниа. Он сидел за столом и думал, думал, пытаясь проникнуть мыслью в завтрашний день. Он ничего не сулил, этот завтрашний день, кроме безграничного отчаяния.

На столе перед Жваниа лежали вперемешку газеты и специальные бюллетени. Черные огромные буквы… Огромные, черные: "Наступление красных на гагринском направлении приостановлено", "Попытка врага приблизиться к нашим передовым позициям на Дарья-ле сорвана", "Наша армия ведет бои южнее Воронцовки и южнее Садахло".

"На нас наступают с запада, с востока, с севера", — с тоской думал член учредительного собрания и не мог оторвать взгляда от газетных заголовков. Каждый из них так и лез ему в глаза, и Жваниа нервно постукивал по столу очками. А огромные, черные буквы будто назло ему все приближались и росли… "Обращение к Интернационалу и к социалистическим партиям", "Немедленно провести мобилизацию всех членов партии, которые могут держать в руках оружие".

— …которые могут держать оружие, — вслух прочитал Евгений Жваниа и оглядел собравшихся в комнате. — Чего же больше! — сказал он упавшим голосом. — Поздно, господа. Все кончено. Грузия потерпела поражение.

— Не Грузия, — неожиданно для всех выкрикнул Еквтиме Каличава и провел по лицу огромным платком-багдади, пытаясь удержать потоки пота, — а ваша партия, ваше правительство потерпело поражение.

Аполлон Чичуа и Иродион Чхетиа лишь молча переглянулись, ничем не выдавая своего волнения и отчаяния. Потупив глаза, сидели и члены правления местной общины, только Калистрат Кварцхава вскочил, как отпущенная пружина, угрожающе потряс тростью с набалдашником в виде головы бульдога и закричал на своего друга:

— Что, что ты сказал? Как ты посмел…

— Садитесь! — жестко приказал член учредительного собрания. — Правду сказал товарищ… — Он забыл имя и фамилию почтмейстера.

— Я Еквтиме Каличава, заведующий почтой, — помог ему сам Еквтиме.

— Помню, помню, товарищ Каличава! А как же! Вот только забыл, к какой партии вы принадлежите?

— К национал-демократической.

Евгений Жваниа поморщился:

— Ну, что же… вы верно изволили сказать, национал-демократ. Да, мы потерпели поражение. Наша партия, наше правительство потерпели поражение, но не Грузия, не нация, не народ… — Жваниа взял со стола газету "Эртоба" и прочитал название одной из заметок… "Погребение в ограде Военного собора героев, погибших при защите Тбилиси", — слышите, товарищи? Я бы написал об этом так: "Погребение нашей социал-демократической партии". Большевики одолели нас, товарищи…