Тафгай

— В последний раз выходил в финал в 46 году, — сказал вдруг задумчиво Казимир Петрович. — Мы тогда чтобы порадовать после Великой победы горожан играли в хоккей с мячом. Голодуха, жрать хочется невмоготу. А как по стадиону туда-сюда разок пробежишь, вроде и отпускает. Может быть, через этот самый хоккей и выжили, не оскотинились.

— А финал-то выиграли? — Заинтересовался я.

— При ничейном счёте в самом конце, Данилыч в пустые ворота не попал, и тут же атака на нас и всё, вынимай. Обидно проиграли, ничего не скажешь. А после игры Данилычу в раздевалке знатно наваляли, попинали его тогда немного. Вот такой был жестокий послевоенный хоккей.

Наконец судья дунул в свиток и тревожная трель, в купе с удачной жеребьёвкой подарила мне возможность сыграть против действующих игроков горьковского «Торпедо». Но для начала мы зашли в подтрибунную раздевалку, перекусили бутербродами с чаем, которые нам принесла супруга физорга Самсонова, невысокая миниатюрная женщина, чем-то похожая на Светку. Затем я снял коньки, чтоб ноги не затекали и, напомнив мужикам про поучительную историю с волейболом, пошёл смотреть игру будущих соперников.

Устроился я на одном из верхних рядов, подальше от возбужденных болельщиков, чтобы спокойно оценить рисунок игры. И прежде всего, принялся наблюдать за тем, как действует команда заводоуправления, где в защите разгоняли атаки Астафьев и Фёдоров, а в нападении импровизировали Мишин, Федотов и Фролов. Кстати, против них играли тоже не любители. В нападении команды конструкторского бюро действовала тройка Шевелёв, Свистухин и Пахомов, а в защите Ушмаков и Мошкаров. По крайней мере, так мне сказал Олег Палыч. Кстати, я не сразу разобрался, кто где играет. Ведь всех этих ребят я впервые в жизни видел. И лишь когда, одна команда провела результативную атаку и трибуны закричали:

— Гол! Свистуха — давай ещё!

Тогда я и догадался, что Свистуха — это Николай Свистухин, и он сейчас размочил счёт, отыграв первую шайбу: 1–3. «Теперь понятно, что лидеры горьковского „Торпедо“ стараются играть красиво, и много комбинируют, — подумал я. — А вторая пятёрка автозаводской команды наоборот, действую прагматично. Вошли в зону, бросили по воротам, постарались добить. А если шайбу потеряли, то быстро всей пятёркой летят в оборону».

— Привет, — неожиданно рядом со мной присела Яна Снегирёва, с причёской как у Марины Влади из фильма «Колдунья», без всяких «вавилонов» на голове.

— Привет, — удивился я, мгновенно позабыв о хоккее, ведь чего я там не видел? — А как же «Мисс Мира»? Награду пришлют по почте или претит королевской чести участие в балагане с на корню купленным жюри?

— Что? — Брови принцессы изогнулись высокой дугой.

— Я говорю, есть такое предложение организовать на заводе конкурс самых красивых девушек предприятия, — улыбнулся я. — Первый этап на сообразительность: кто лучше знает технику производственной безопасности. Второй, практический: кто быстрее на токарном станке обработает вал до нужных размеров. И наконец, главный конкурс: дефиле в купальных костюмах.

— Это как «А ну-ка, девушки»? — Неожиданно заинтересовалась идеей красавица и комсомолка Снегирёва.

— Точно, снимем всё это на киноплёнку и будем крутить в нашем кинотеатре «Мир». Всё лучше, чем смотреть третьесортное американское кино, — улыбка тут же слетела с моего лица, так как с другой стороны подбежала Нюрка, уселась рядом и взяла меня под руку.

— Чё к нашим парням лезешь? — С пролетарской прямотой ляпнула она, грозно зыркнув глазами на «соперницу».

— Во-первых, не лезу, а разговариваю, — твёрдо произнесла принцесса. — А во-вторых, мы обсуждаем очень перспективное комсомольское мероприятие.

— Знаем мы твои мероприятия, ходишь жопой вертишь перед всем заводом! — Насела на Снегирёву Нюрка.

Принцесса попыталась что-то возразить, но растерявшись от грубого и хамского наезда, просто онемела.

— А если я сейчас кому-то заклею изолентой рот?! — Рыкнул я. — Ты, Нюрка, совсем не вкуриваешь? Не можешь отличить деловой разговор от всякой шуры-муры? Извини Яна, — я встал с деревянной скамейки. — Пойду готовиться к игре.

Я пошагал по бетонному проходу между зрительских ступенчатых рядов в сторону лестницы, которая вела в подтрибунные помещения. Нюра с большими круглыми глазами кинулась следом, не обращая внимания на смешки, что раздались от болельщиков поблизости. Потому что с полуфиналом всё было ясно, а тут такой бесплатный спектакль развернулся.

— Ванечка, Ванечка, прости, прости, — затараторила девушка, пустив несколько крупных слезинок.

— Комсомольская организация простит, — буркнул я остановившись. — Отодрать бы тебя как следует, да уже поздно.

— Почему поздно? — Вмиг заулыбалась Нюрка.

— Взрослая уже, не поймёшь, — махнул рукой я.

В раздевалке я подставил под ноги табурет и, откинувшись в неудобном жестком кресле, попытался хотя бы на пятнадцать минут заснуть. А мужики: Палыч, Данилыч, Петрович и Дмитрий Игоревич, которых вообще не волновало с кем и как играть в финале, весело «забивали козла» в домино.

— Где студенты? — Спросил я игроков в азартную настольную игру.