Тафгай

Прозвучала трель свистка, и я покатился в левый круг вбрасывания в зоне соперника. Крепкий и коренастый Дмитрий Игоревич перемахнул через борт и присоединился к команде.

— Мужики пожёстче у бортов! — Сказал я, хлопая клюшкой по шайбе быстрее своего визави после произведённого вбрасывания.

— Ванечка забей! — Закричали визгливыми голосами девчонки из общаги, которые перебрались поближе к воротам сталеваров.

Кирилл первым успел к чёрному диску, когда он отскочила от моей клюшки, и быстро отпасовал направо своему другу из ПТУ Мефодию. Тот запустил шайбу по борту на Игоревича, который сразу дал понять — кто у борта хозяин, двинув опекавшего его игрока. И бросил шайбу, так как я просил всю игру, навесиком на пятачок литейщиков. Я подбил крюком чёрный резиновый диск и он, запрыгав по льду как жаба, заскочил в пустой угол.

— Да-а-а! — Наконец я дал волю своим чувствам.

— Го-о-ол! — Захлопали трибуны и взвизгнули девчонки из женского общежития.

После второй пропущенной шайбы «железные» кузнецы и литейщики сломались и под конец игры пропустили ещё дважды. Сначала Палыч замкнул мою передачу с фланга, а потом и сменивший Игоревича Казимир Петрович откликнулся на мой пас из-за ворот.

— Ванечка, так мы в семь часов тебя ждём, — проворковала пышечка Нюра.

— Чё она тебе сказала? — Подбежал уже за пределами хоккейной коробки сосед Василий.

— Намекнула, что нужно в аптеку заглянуть перед танцами, — улыбнулся я.

— Кому? — Не понял Василёк.

— Всем, — хлопнул я его по плечу. — Готовься Василий, ждут интересные дела.

Глава 17

Танцплощадка в Автозаводском парке — это как билет в далёкое детство. Деревянный помост, огороженный по кругу деревянной же оградой. Сцена с навесом из того же материала. А вдоль забора лавочки для тех, кто не танцует, или для тех, кого не приглашают. И через всю площадку на высоте в метра четыре на вытянутых толстых проводах висят электрические лампочки. Вокруг — темень, а там где отплясывает молодёжь и люди немного постарше — светло. Мимо хорошенькой девушки не промахнёшься, если она, конечно, сама не против. И если посмотреть на это с высоты птичьего полёта, то танцплощадка выглядит как лампа вокруг которой сотни легкомысленных мотыльков.

— Уважаемые товарищи горьковчане и гости нашего города, сегодня в парке играет для вас вокально-инструментальный ансамбль «Орфей», давайте поприветствуем музыкантов! — Сказала в микрофон со сцены женщина в белом платье по колено.

— Давай Битлов! — Тут же кто-то выкрикнул из толпы желающих культурно-танцевального отдыха.

— У нас вся творческая программа утверждена в Горкоме, — сразу обломала женщина битломанов. — Сначала прозвучат песни советских композиторов. — Пожалуйста, ребята, — обратилась она к молоденьким патлатым музыкантам с гитарами.

— Хорошо, — высказался Василёк по поводу предстающего веселья и довольный посмотрел на наших сегодняшних подруг.

А посмотреть было на что. Причёски с кренделями, платья мини, каблуки на туфлях здоровенные. У Нюры грудь стоит колесом. Нелька и Лариска подол укоротили по самое не балуй. Танька статная, высокая, хоть сейчас её в сельский клуб на подиум с показом коллекции мини-бикини 1971.

Я тоже немного приоделся, взял немного из тех денег, которые Костик дал на битьё моего мужественного лица. Купил брюки кремового цвета. Чёрный пуловер с широким разрезом на груди, и новую светлую полосатую рубашку, взамен порванной в клочья. А на ноги пришлось взять в магазине какие-то ботинки из натуральной чёрной кожи, которые сейчас немного тёрли пятки. Все мужики из общаги, кто меня встретил, высказались однозначно: «Пошёл на блядки!» На что всем подряд отвечал одно и то же: «Завидуй молча».

— Деньги остались? — Спросила нашу компанию Лариска, вынырнув откуда-то из толпы.

Я выразительно посмотрел на соседа Василия, который сегодня был спонсором. Заработал целых двенадцать рублей, сдавая вратарский шлем внаём. И именно из этих денег мы отдали трояк за вход, то есть по пятьдесят копеек за человека.

— Девять рублей ещё есть, — Василий протянул девушке девять рыжих и помятых бумажек.

Лариса эти бумажки как лиса зазевавшуюся курицу схапала в одно стремительное мгновение, сунула себе в сумочку, и вновь куда-то улетела сквозь танцующую толпу под песню композитора Бабаджана «Королева красоты»:

По переулкам бродит лето,
Солнце льется прямо с крыш.
В потоке солнечного света
У киоска ты стоишь…

— Потанцуем? — Спросила меня Нюра.

— Куда подруга улетела? — Растерялся я растаявшим за один присест деньгам.

— Лариска сейчас «Агдама» возьмёт для настроения, — хохотнула низким голосом Танька.

— Тогда пойдём, — тяжело вздохнул я, так как танцы не любил, — тряхнём что ль стариной.

Мы протолкались ближе к центру танцпола, я оттёр корпусом в сторонку какую-то компанию молоденьких ребятишек, и мы принялись под заводной куплет, который я раньше слышал лишь в исполнении Муслима Магомаева смешно дёргаться.