Таежный тупик

Поездку Агафьи к родне в поселке вспоминают как большое событие. Анисим Никонович Тропин, извиняясь за «дырявую память», шлет письмо, где сообщает подробности родственных разговоров с Агафьей и ее восприятия «мирской» жизни. «Забыл сказать вам: доила корову! Об этом животном она слышала много от матери. И в первый же день захотела поглядеть на корову. Походила, погладила. Поохотилась подоить. Коровы нового человека хорошо чуют и не всегда принимают. А тут, глядим, ничего, стоит… Пили свежее молоко с белым хлебом. Агафья хвалила. Однако сказала, что козье «покрепче».

Далее Анисим Никонович пишет: «Вся родня принимала Агафью как близкого человека и готова в любое время ее приютить».

Март 1986 г.

Зимой и летом

Письма, которые я получаю от Агафьи, всегда кончаются одинаково: «Василий Михайлович, милости просим к нам в Таежный тупик».

Этой осенью по разным причинам я не собирался быть в «тупике». Заставили письма и звонки читателей «Комсомолки» – за громадами разных очень больших событий люди не позабыли таежных аборигенов, попавших в жизненную ловушку. Как они там? Этим вопросом кончались все письма. Решение опять навестить Лыковых определилось письмом Агафьи. На этот раз она не приглашала, она просила приехать.

* * *

Попутного вертолета не оказалось. И от поселка геологов, максимально облегчив рюкзаки, мы двинулись пешим ходом вдоль Абакана. Река, обмелевшая к осени, позволяла спрямлять дорогу – переходили течение вброд. День был славный. Тайга звенела погожей желтизною берез, темнела кедрачами и ельником, красными пятнами в желто-зеленом каньоне выделялись рябины. И все это было накрыто пронзительно-голубым небом.

За шесть лет от поселка геологов вверх по реке натоптали тропу. Как раз посредине пути два года назад Агафья соорудила лабаз – нечто вроде избушки на курьих ножках. Не женская эта работа проделана мастерски – сооруженье на двух усеченных кедрах прочное, с лесенкой наверх. Там под крышей можно спрятаться от дождя и от зимней сырости. Под бок можно положить набитый мелким еловым лапником матрац. Тут же свернуто старое одеяльце. На суку – мешочек с крупой, в условном месте спрятаны спички. На этой «станции» Агафья отдыхает, когда приходит к геологам – варит картошку или смородиновый чай. Но главное назначение «базы» – укрыть на тропке тех, кто на ней оказался бы в непогоду. А поскольку частый и всепогодный ходок сюда – Ерофей, то им в основном и обжит этот малый таежный станок.

– Будем пить чай, – говорит Ерофей, заводя костерок под повешенным котелком.

Нас трое. Рядом с Ерофеем у костра сидит красноярский врач Игорь Павлович Назаров. Он навещает Лыковых с 1980 года. Первой просьбой Агафьи к доктору было «полечить руку». Парафиновые прогревания и растирки мазями уменьшили боли. Авторитет доктора из Красноярска сразу же вырос. Еще больше он укрепился, когда Игорь Павлович не посоветовал есть много калины – «понижает давление». «Послушались, говорила Агафья, и сразу окрепли». А этим летом Агафья прибежала к геологам: «Нельзя ли как-нибудь сообщить Игорю Павловичу – тятенька порушил ногу. Не ходит». Игорь Павлович был в отпуске и смог в течение суток добраться сюда с травматологом.

Упав с лежанки, старик повредил коленный сустав. На медицинском языке травму называют мениском. Старик не мог двигаться и «ходил под себя». Приехавших встретил с надеждой: «Если можете – помогите».

Врачи положили гипс, наказав Агафье: «Если к 10 сентября не появимся, – снимешь сама…»

* * *

Ерофею тоже было что рассказать. В феврале летчики сообщили геологам: что-то у Лыковых ни дымка, ни следов. Ерофей не медля собрался… Агафью и старика нашел он в заиндевевших постелях. У обоих не было сил подняться.

Оказалось, неделю назад Карп Осипович сонный толкнул ногой дверь. В жарко натопленную избу ворвался таежный холод и прихватил спящих. «Опоздай я на день-другой, в этой таежной истории была бы поставлена точка».

Ерофей почти силой заставил хворых подняться, погреть ноги в воде с горчицей, натер редьки, отварил припасенную с лета крапиву, пихтовых веток и можжевельника… «Помаленьку с помогой Ерофея выбрались из беды», – написала мне в марте Агафья.

К избушке Лыковых по склону мы поднялись, когда на солнце горели только верхушки сопок… По летнему зеленел огород… Кошка пулей шмыгнула в кусты за сараем… Жалобный голос козы… Дверь в избу приоткрыта.

– Принимайте гостей! – по обыкновению громко заявил о себе Ерофей.

При свете, сочившемся в два оконца, увидели мы сначала Агафью, а потом вскочившего на лежанке Карпа Осиповича – оба в воскресный день отсыпались. Агафья радостно и растерянно улыбалась. Старик спросонья не сразу узнал пришедших.