Таежный гамбит

Разрешение на переформирование армии, а также заверения в скорейшей помощи он получил очень быстро. И принялся за дело. С запада на восток один за одним пошли эшелоны с войсками. Красное командование спешно перебрасывало подкрепления. Из Иркутска перебросили Пятую армию, бойцы которой путем переодевания в форму Народно-революционной армии и небольшого изменения знаков различия превращались в части Дальневосточной республики. Это, помимо военного отношения, было удобно и в экономическом: в центральной России свирепствовал голод, а теперь красные дивизии предстояло кормить буферной республике. Как бы взамен отсутствующей здесь продразверстке.

После целого ряда сокращений, реорганизаций и переформирований Народно-революционная армия к декабрю двадцать первого состояла доукомплектовывалась и приводилась в соответствие со штатом военного времени. Конечно, понимал Блюхер, работы предстоит еще на несколько месяцев, но общая тенденция вырисовывалась: сосредоточить против белого Приморья крупную армейскую группировку.

3

Дрожали стекла в окнах домов на окраине Хабаровска. Артиллерийская канонада не умолкала. Армия генерала Молчанова готовилась к штурму города, в котором красные объявили осадное положение.

21 декабря белые, подтянув главные силы, перешли в наступление. Имея подавляющее превосходство в коннице, на уссурийском направлении они прорвали фронт Особого Амурского полка и отбросили правофланговый батальон к левому берегу реки. Полк начал отступать на Хабаровск. Выдвинутый ему на помощь резерв фронта на полпути был остановлен конницей противника. Потерпев неудачу, Особый Амурский полк вместе с подразделениями других частей отошел на левый берег Амура.

Одновременно с наступлением на уссурийском направлении белые усилили натиск вдоль железной дороги. Стрелковые полки красных оказали упорное сопротивление, но, будучи обойдены с востока и опасаясь быть отрезанными со стороны Уссури, отошли к Хабаровску.

22 декабря после упорных боев части Народно-революционной армии согласно приказу командующего фронтом Серышева оставили Хабаровск и отошли на левый берег Амура в район Покровки. Отдав приказ об оставлении Хабаровска, Серышев телеграфировал Блюхеру и вместе со штабом выехал на станцию Ин, расположенную в сотне километров западнее Хабаровска.

После отъезда штаба фронта собравшиеся на левом берегу Амура части оказались без управления, связь была прервана. Остались только три самостоятельных начальника: командир Особого Амурского полка и командиры двух стрелковых полков.

Убегая из-под Хабаровска, Серышев отдал приказание только командиру Особого Амурского полка — тот должен был занять поселки Орловку и Самарку. Выполняя этот приказ, командир Особого Амурского выступил в указанном направлении, оголив фронт двух стрелковых полков. Оборонять это направление стало некому. Белые тут же атаковали оставшиеся части красных, которые в беспорядке отошли на запад, к Дежневке. Сюда же отошли и части Особого Амурского полка, не выполнившие приказ командующего фронтом. Сосредоточившись у Волочаевки, части Народно-революционной армии продолжали отходить к станции Ин, где и закрепились.

Части генерала Молчанова вошли в Хабаровск 23 декабря, захватив большие военные трофеи, в частности, 35 пушек противника. Казалось, все сулило удачу.

Но Блюхер времени даром не терял. Сместив Серышева с поста командующего фронтом, он взвалил на свои плечи бремя всех проблем и попытался не убегать от них, а решить. Хотя бы одну.

У станции Ин войска Восточного фронта Народно-революционной армии расположились бивуачным порядком. Белые, захватив Волочаевку и Ольгохту, продолжали наступать в западном направлении. В ночь на 28 декабря сильная Поволжская бригада белых в тысячу штыков и двести сабель при трех орудиях под общим командованием генерала Сахарова повела наступление на Ин, пытаясь окружить группировавшихся здесь красных.

Направив Камский полк для глубокого обхода станции с севера, белые главными силами наступали вдоль железной дороги. Конница, возглавляемая Сахаровым, пошла в обход с юга и первой вышла к расположению красных. Отбросив сторожевое охранение, кавалерия атаковала Ин.

… На окраине станции плотно залегли красноармейские цепи. За одним из укрытий лежали двое: молодой боец и серьезный человек средних лет — новый комиссар полка.

— Что же, товарищ Зарядько? — спрашивал молодой красноармеец. — Теперь хана нам, выходит?

Никанор Зарядько, после харбинской неудачи сумевший пробраться к своим и за прежние заслуги назначенный комиссаром вновь сформированного полка, ответил по возможности спокойно, хотя у самого поджилки тряслись пуще некуда:

— Помолчи, Карпухин. Вон там, за сопкой, наш бронепоезд прячется. Сейчас он как влупит им огня!

— А когда? — ожил парень.

— Ну подожди, подойдут ближе, — и Зарядько посмотрел в бинокль на недалекую сопку, из-за которой поднимался едва видимый паровозный пар.

— А успеют они вовремя? — снова приставал Карпухин.

Зарядько кисло поморщился и отмахнулся от надоеды:

— Отстань ты! Откуда я знаю? Но думаю, что успеют.