Таежные рассказы

За столом засиделись до позднего вечера. И когда Александра Сергеевна заметила, что гость начинает украдкой позевывать, она увела его в горницу и уложила в постель. Забравшись под теплое одеяло, Вася свернулся калачиком, закрыл глаза. И ему тотчас же показалось, что кровать начала покачиваться, словно вагон на рессорах, а по сторонам бесконечной вереницей поплыли запорошенные снегом могучие деревья. Потом все спуталось, исчезло, и Вася крепко уснул.

6

Медленно наступает в тайге зимний рассвет. Долго борется солнце с морозным туманом, пока не пробьется сквозь него косыми лучами. И бывает, что большой красный диск его висит над горизонтом целый час, а в лесу все еще разливается сине-фиолетовая ночная темь.

Вася, высунув голову из-под одеяла, с любопытством следил, как неохотно уходила на запад ночь. На оледенелом окне уже давно сверкали огненными брызгами солнечные лучи, а улица по-прежнему тонула в мутно-белой мгле.

На кухне слышались шаги Александры Сергеевны. Там что-то шипело на сковороде, потрескивали в плите сухие дрова, звенела посуда. Потом с морозным скрипом распахнулась дверь, и и с улицы вошел, похлопывая рукавицами, Иван Данилович. Не снимая полушубка, он заглянул в горницу, и тут Вася прежде всего почему-то обратил внимание на его покрытые изморозью усы. Это было так смешно: на румяном лице — белоснежные усы, что мальчик невольно улыбнулся.

— Проснулся? — спросил Иван Данилович. — Вставай, одевайся, будем завтракать. — И, уходя на кухню, добавил: — Я уже на кормежку сходил.

Вася догадался, что Иван Данилович ходил кормить соболей, и мальчику стало очень обидно. Нужно же ему было так заспаться! Встань он раньше, Иван Данилович, конечно, взял бы его с собой. А теперь жди следующего утра!

Но беспокойство Васи оказалось напрасным. После завтрака Иван Данилович сказал:

— Теперь пойдем к нашим зверькам.

— Зачем таскать за собой ребенка в такой мороз? — вмешалась Александра Сергеевна. — Пусть отдыхает.

— Ничего, — ответил Иван Данилович. — Мальчонке надо привыкать к морозам.

— Нет-нет, тетенька, я пойду! — поспешно откликнулся Вася. — Я ведь за дорогу нисколечко не устал.

И, боясь, чтобы зверовод не передумал, Вася начал проворно одеваться.

Широко шагая по улице рядом с Иваном Даниловичем, Вася деловито спросил:

— А как вчерашняя соболиха? Не скучает на новом месте?

— Скучает… — вздохнул зверовод. — Беда с этими новенькими! Не ест… Придется сладким ее угощать.

Вася очень заинтересовался, какими это сладостями Иван Данилович думает кормить соболиху, но расспрашивать не стал: может быть, зверовод просто пошутил.

По узкой тропинке, протоптанной между высокими сугробами, вошли в лес. И едва скрылся за деревьями поселок, как Вася подумал, что более глухой тайги, чем в этом месте, нет, конечно, во всей Сибири. Вокруг ни полянки, ни просвета, ни малейшего следа человека. Глушь, чаща, бурелом…

Словно угадав его мысли, Иван Данилович сказал:

— Этот участок у нас заповедным объявлен. Как было тут сто лет назад, так и теперь осталось. Никто здесь не рубит ни прутика. Соболь должен видеть вокруг себя настоящую тайгу, в которой привык жить.

Внезапно дорогу преградила металлическая сетка. Вася заметил ее, не доходя каких-нибудь пяти шагов, и изумленно остановился. Укрепленная на столбах, она была намного выше роста человека и ровной стеной прорезала тайгу.

— Шестая секция, — коротко сказал Иван Данилович, постучав кулаком в решетчатую калитку.

Вася увидел, что за сеткой, близ входа, стоит маленькая избушка, чуть не до самой трубы занесенная снегом. На стук из этой избушки выбежала та самая девушка, что унесла вчера клетку с соболихой.

— Открой, Клава, — попросил зверовод.

И девушка, щелкнув большим ключом, распахнула калитку.

За этой большой оградой перед Васей возник чудесный, незнакомый ему мир. Здесь было так много нового, невиданного, что у мальчика от изумления широко открылись глаза.

Между деревьями правильными рядами стояли необычные постройки. Они напоминали остовы больших сараев. Каждое помещение делилось на множество комнаток-отделений, расположенных по обе стороны длинного сквозного коридора. Стены и крыши в этих диковинных постройках были сделаны из металлических сеток.

— Вольеры, — пояснил Иван Данилович, шагая вперед по широкой аллее, напоминающей своеобразную улицу в фантастическом селении.

Едва они подошли к первой вольере, как в морозном воздухе раздались резкие звуки, отдаленно напоминающие ворчанье рассерженной кошки. В каждой комнате-клетушке заметались потревоженные приходом людей соболи. Глухо зазвенела туго натянутая проволока.

— Тише, зверушки, тише, — ласково говорил Иван Данилович, с улыбкой глядя на своих питомцев.

Но зверьки не унимались. Тревога перекинулась в другие вольеры, и за какие-нибудь полминуты весь лесной городок был охвачен волнением. Соболи выскакивали из набитых соломой ящиков, из снежных нор, бросались на сетчатые стены, цеплялись за потолок…

Вася оглянулся вокруг. И куда бы он ни посмотрел, всюду мелькали только сердитые, беспокойно мечущиеся зверьки.

— Сколько же их тут? — удивленно спросил мальчик.