Таёжные были

К концу дня успели сделать все необходимые приготовления. Подсушили у костра одежду. Плотно поужинав супом, стали готовиться ко сну. После тяжёлого подъёма, укутавшись в спальники и постелив ещё поверх телогрейки, согрелись наконец. Наши собаки, не привычные к ночёвкам под открытым небом и ещё хорошо помнившие в недалёком прошлом городской домашний комфорт, не пожелали устроиться где-то под кустом. Все трое посчитали, что им будет гораздо уютнее спать рядом с хозяевами, и дружно начали устраиваться в палатке. Никто из людей не возразил. Каждый, вероятно, принимал в расчёт, что так будеттеплее. Лада забралась в самую глубь палатки, улеглась к своему кормильцу. Аза выбрала место у входа, согревая бок своему хозяину, то есть мне. Дед оказался в серёдке, но вот его верный Буран почему-то решил согревать не самого хозяина, а всей своей немалой массой навалился на мои ноги. Я было вначале удивился, затем порадовался такому обстоятельству – от собак исходило приятное тепло. Но меня ждала впереди одна неприятность, о которой я пока не догадывался. Друзья уже спали, слегка похрапывая, я им искренне позавидовал. Мне же что-то не спалось. В мыслях я прокручивал все события, произошедшие со мной за неделю, начиная от сборов в дорогу и заканчивая нынешним днём. Впечатлений накопилось немало. Меня немного раздражало такое состояние – чувствовал в себе усталость и понимал, что важней было бы уснуть. Но сон не приходил. Наоборот, я был возбуждён. Посчитал причиной этому стресс из-за перемены мест, свою чрезмерную чувствительность и так далее. Порывался встать, выйти из палатки, посмотреть на небо, узнать, какое оно здесь, на полуторакилометровой высоте. Это могло успокоить меня. Но не хотелось расставаться с теплом. Какое-то время лежал, не шевелясь, пока не почувствовал, что ноги стали затекать под тяжестью Бурана. Решил сменить позу. Вот тут и возникла проблема: холёный московский пёс-аристократ вдруг зарычал недовольно на мою попытку пошевелиться. После очередной попытки Буран ещё грознее зарычал и даже попробовал укусить. Сквозь толстый спальник ему это не удалось, но я на какое-то время снова замер. У меня тоже начала закипать внутри злость, и в то же время стало смешно от такой комичной ситуации. Прикрикнув на пса, я всё-таки осторожно вытянул из-под него ноги. Он вновь прижался ко мне. Но моим ногам было уже легче.

…Утром я спал дольше всех.

5

На другой день после завтрака самый молодой из мужицкой артели, Лёша, охотно показал нам воочию, что представляет собой маралий корень и как его добывать. В последующие дни погода раздобрилась, выглянуло солнышко. Настроение соответствовало погоде. Далеко от лагеря уходить не пришлось – высокие крепкие стебли этого растения встречались повсюду. Через день-два работы мы наловчились, и дело заспорилось. Такой образ жизни мне уже был привычен – засыпал теперь быстро. На третий день у нас с Бураном отношения наладились как-то сами собой, мы приспособились спать без помех друг для друга. Почему пёс не признавал своего хозяина, было непонятно. Дед слегка ревновал его ко мне, ворчал незлобно, но с укором в адрес обоих.

Один раз мы решили отдохнуть от уже ставшей нам рутинной работы и посвятить себя охоте на рябчиков, которых здесь было в изобилии. Да и собачек своих хотелось «промять» как следует, с пользой для них. Мы разошлись, каждый в свою сторону. Я со своей собакой решил прогуляться по южному склону. Ориентиром служило солнце. Рябчики действительно попадались часто целыми выводками. Непуганая птица, заслышав шум от собаки, взлетала лишь на ближайшие деревья и с любопытством рассматривала незнакомых существ. Мне легко удалось добыть несколько рябчиков. Затем Аза, поняв, что эта дичь вкусно пахнет, после того как помяла зубами одного из них, стала гоняться за ними. Птицы, естественно, в испуге улетали за пределы видимости и затаивались. Один раз я слышал шум взлетевшей крупной птицы, скорее всего, глухаря, но не увидел. Продолжать дальше охоту было бессмысленно. Возвращаясь на стан, услышал лай своей собаки, которая крутилась возле ствола небольшой корявой сосны. Внимательно осмотрев все сучки, я увидел на одном полосатого зверька, чуть меньше белки. Это был бурундучок. Он тревожно и негодующе стрекотал на собаку сверху, что только разжигало в ней азарт ещё больше. Она прыгала на сосновый ствол, грызла попадавшиеся ветки и хрипло лаяла. Я в этот момент был очень доволен собачкой, тоже подзадоривал её, как мог, и нахваливал. Для неё это был первый опыт общения со зверьком, пусть он и был таким маленьким, но и она, по охотничьим меркам, была ещё несмышлёнышем.