Таэ эккейр!

Эннеари шел впереди, и выражения его лица Лерметт не мог видеть, но плечи и спина эльфа особой бодростью не отличались. Лерметт стал было придумывать повод окликнуть Эннеари, чтобы совсем уж увериться, однако это не понадобилось. Эльф перескочил через небольшую трещину, обернулся и махнул рукой — дескать, прыгай сюда; лицо у него при этом было такое хмурое и нерадостное, что все подозрения Лерметта мигом ожили вновь: наверняка дурной эльф едва жив — а сам невесть зачем хорохорится, лишь бы вид оказать. И чего ради храбрится? Куда спешит? Допрыгается, что ступить не сможет.

Эннеари, не дожидаясь, пока Лерметт за ним последует, перемахнул через изрядный валун.

— Да что ты вытворяешь? — не выдержал Лерметт. — Сердце кровью подплывает на тебя глядеть.

— Что так? — поинтересовался эльф, глядя на принца замечательно невинными глазищами.

— Шею ты себе свернешь, вот что! — разозлился Лерметт.

— Как же, — хмыкнул Эннеари, — жди, пока грибы зацветут!

От неожиданности Лерметт расхохотался, да так заразительно, что и эльф сперва улыбнулся небывало солнечной улыбкой, а потом тоже засмеялся. Недавней мрачности на его лице не осталось и следа.

— Послушай, — спросил Лерметт, отдышавшись, — мне вот спросить охота... не в обиду, конечно...

— Спрашивай, — пожал плечами Эннеари.

— Это ты один такой уродился, или эльфы все вроде тебя?

— В чем именно? — прищурился Эннеари.

— В переменчивости настроения, — пояснил Лерметт. — Оно у тебя быстрей меняется, чем белка с ветки на ветку скачет.

— У тебя оно тоже не сиднем сидит, — обронил Эннеари, — а ты вроде ведь не эльф.

— Ничуточки даже не эльф, — охотно согласился Лерметт, — зато я посол, а по мне, так одно другого стоит. К тому же тревожусь я.

— О чем? — поинтересовался Эннеари.

«Да о тебе, дураке!» — хотелось закричать Лерметту, однако сказал он иное. По крайности, то, что он произнес вслух, ложью не было — эти мысли тоже вызывали у него тревогу.

— О посольстве своем, — помедлив, ответил он, чуть отворотясь. — Мне ведь даже и с тобой говорить неуютно: все время боюсь что-нибудь этакое сморозить. А что я делать стану, когда мне перед твоими соплеменниками говорить придется? Того и гляди, сам не желая, что-нибудь обидное ляпну. Я ведь язык худо-бедно выучить успел, а до обычаев так и не добрался. Эх, вот же ведь не ко времени Илмеррана в Арамейль унесло! Уж не знаю, тот ли это Илмерран, что и тебя обучал, или другой какой, но по части эльфийского обихода он знаток. Он и вообще по любой части знаток.

— Гномы, они такие, — рассудительно заметил эльф, отхлебнув из своей фляги глоток-другой воды.

— Вот-вот, — вздохнул Лерметт, незамедлительно последовав его примеру. — Как же мне спокойнее было бы, возьми я его с собой. — Он помолчал и добавил. — По правде говоря, мне еще спокойнее было бы, останься он дома. Гномы, они ведь и в самом деле такие. Илмерран за чем угодно приглядеть способен. Вот и приглядел бы. Илмеррану что угодно доверить можно, он не подведет. В первый раз уезжаю, когда его дома нет. Вот не поверишь — три уже дня, как я из Найлисса выехал, четвертый... а так на душе нехорошо, словно свечу зажженную на столе без присмотра оставил.

— Четвертый? — удивился Эннеари. — Ты что же, три дня через перевал ехал?

— Почему это? — в свою очередь удивился принц.

— Ты же сам сказал — «три дня, как из Найлисса уехал». Королевство ваше зовется Найлисс... или я что-то путаю?

— Ах, вот ты о чем, — усмехнулся Лерметт. — Ничего ты не путаешь. Но так не только само королевство, а и столица называется.

— Странное обыкновение — называть столицу по королевству, — заметил эльф.

— Но не беспричинное, — ответил Лерметт. — Была причина — и еще какая веская.

— Расскажи, — так и загорелся Эннеари.

— Тогда нам здесь заночевать придется, — возразил Лерметт. — Долгая это история.

— А ты на ходу расскажи, — не уступал Эннеари. — Веселей шагать будет.

Он вновь отхлебнул воды, закупорил флягу и поднялся — гибко, пружинисто, легко... а ведь только что еле плелся. Что они, двужильные, эти эльфы?

— На ходу, говоришь, — задумчиво произнес Лерметт. — Что ж, не стану спорить. Будь по-твоему.

Он осторожно обогнул ненадежный с виду угловатый камень.

— Прежней столицей королевства была Риада, — начал принц. — Тоже, кстати, красивый город.

— Что значит — «тоже»? — полюбопытствовал эльф.

— Что Найлисс красивее, — убежденно ответил Лерметт.

— Тебе не кажется, что ты пристрастен? — усмехнулся Эннеари.

— Не кажется, — отрезал Лерметт. — Найлисс в Восьми Королевствах слыхал, как называют? Сухопутной жемчужиной, вот как. Уж не знаю, какие у вас города и возводят ли эльфы города вообще, а среди человеческих городов прекраснее Найлисса нет. Да что там говорить! О таком не расскажешь. Сам погостить приедешь, тогда и увидишь, что это за красота. Одна только Рассветная Башня чего стоит!

— Надеюсь, — сухо ответил Эннеари после недолгого молчания. — Надеюсь, что увижу. Но ты мне все-таки расскажи, откуда он взялся. Из какой раковины твоя жемчужина выкатилась.