Тачанка для зеброида

Камело Пард Тачанка для зеброида

I. Зеброид для Красной армии

Дроздовцы атаковали Асканию-Нова, и красные, убегая, открыли вольеры тамошнего зоосада. Бедные четвероногие, вздымая пыль до небес, помчались прямо на «дроздов», приготовившихся было к атаке красной конницы. Увидев жирафов, «дрозды» пережили не самые веселые минуты, но вскоре все разъяснилось. Антилоп загнали обратно в вольеры, жирафы, правда, сумели поснимать с половины офицеров фуражки, а вот зебр пришлось вязать и транспортировать против воли. Скормив бедным пленникам весь имевшийся запас сахара, «дрозды» пошли дальше.

Андрей Валентинов «Флегетон»

Полосатые альтернативы

Цитата в эпиграфе – почти не измененный фрагмент из воспоминаний генерала А.В.Туркула «Дроздовцы в огне». Достоверность конкретных деталей оставим на совести генерала: по другим мемуарам белогвардейский визит в Асканию-Нова выглядел куда менее благостно, да и жирафов там никто не заметил. Их вообще было мудрено заметить без машины времени: жирафы в Асканию завозились лишь единожды, за много лет до «той единственной, Гражданской» – и не дожили до нее тоже довольно много лет.

Но вот зебры действительно были. А еще были «производные» от них, гибриды зебры и лошади. Зеброиды.

В Аскании они появились очень рано: еще «при пане», то есть при основателе степного зоопарка-заповедника Фридрихе Фальц-Фейне. Для самого Фальц-Фейна это первоначально был вариант зоологической распальцовки, работы на рейтинг, не связанной ни с научными, ни с хозяйственными целями; но вот создатель асканийских зеброидов, профессор И.И.Иванов, возлагал на них большие надежды. Не без оснований: вскоре выяснилось, что маленькие, чуть выше пони, полуполосатые полукровки обладают потрясающей выносливостью и тягловой силой, особенно в условиях жаркого безводья таврийских степей.

В каноническое собрание рассказов, из поколения в поколение передаваемых сотрудниками заповедника Аскания-Нова, входит история о том, как первый зеброид, Фрегат, тридцати семи месяцев от роду (то есть еще не войдя в полную силу), во время продолжавшихся весь световой день испытаний насмерть загнал двух рослых ломовых битюгов, которых поочередно впрягали в пару с ним в тяжело нагруженную телегу. Повествование это чересчур мелодраматично, да вдобавок насыщено пролетарским негодованием по поводу помещика и капиталиста Фальц-Фейна, который не сразу поверил в превеликие достоинства гибрида, столь нужного грядущему пролетариату. Но что-то подобное, надо полагать, имело место, пусть и в менее пафосной обстановке.

Продолжались эксперименты и позже, в том числе во время послереволюционной неразберихи. Так, согласно архивным данным, один из зеброидов в 1919 году продемонстрировал рекордную мощность, сумев повезти телегу весом 249 пудов. На какую дистанцию и с какой скоростью – сведений нет, но это в любом случае очень серьезно не только для существа лишь немногим крупнее пони, но и для могучей рабочей лошади тяжелоупряжной породы.

К Первой мировой войне производство асканийских зеброидов уже было поставлено на поток. Взрослых гибридов в наличии имелось менее двух десятков, но лишь потому, что еще не было решено, разводить ли их традиционным способом, скрещивая лошадей и зебр (коих в Асканию уже завезли предостаточно) – или, может быть, фальц-фейновским селекционерам все-таки удастся преодолеть первый из зеброидных пороков. А именно – бесплодность.

(Сейчас мы знаем: этот порок непреодолим, хромосомный набор у зебры с лошадью отличается на целых пять пар, так что их потомок при всех обстоятельствах обречен стать «мулом». Однако во времена Фальц-Фейна и Иванова такие нюансы еще не были известны.)

Вторым пороком продолжала оставаться доставшаяся в наследство от дикого зверя – а зебра все-таки не домашняя лошадка! – свирепость. С этой проблемой тоже пытались бороться, причем не так уж безуспешно.