Табу. Разбитые судьбы (СИ)

Я понимала, что нет смысла сейчас копаться в прошлом. Его не изменить. Нужно постараться исправить настоящее, чтобы на этом моя жизнь не закончилась.

Только где найти в себе силы, если с самого детства я была одинока и всегда была зашуганной маленькой девочкой, которой нужно было лишь твёрдое плечо рядом?

За десять лет ничего не изменилось.

Дверь моей камеры со скрипом отворилась, заставив меня, сидящую на полу, вздрогнуть. Ну что ж. Я пожила достаточно.

Медленной расслабленной походкой ко мне зашла женщина чуть пухлого телосложения в серой робе. Ее чёрные короткие волосы блестели от грязи, а на отталкивающем лице играла злорадная усмешка. Вся правая сторона её лица в мелких царапинах, а бровь рассечена.

— Скучала по мне, сладкая?

Я прикрыла глаза, мысленно отрешаясь от всего происходящего. В голове крутились проклятия. Я проклинала ЕГО. Человека, сломавшего мою жизнь. Сломавшего меня.

— Ну чего же ты молчишь? Нас так грубо прервали. На чём мы остановились?

Встав на ноги, я приготовилась к худшему. Неужели теперь это моя жизнь? Придётся бороться за каждую её секунду. За каждый вдох и кусок хлеба.

Еще никогда я не скучала так по своей тихой уютной квартирке. По горячей ванне. По спокойной жизни. По жизни до всего этого. Всего какой-то месяц назад всё было по-другому, но мне было мало. Я всегда, всю свою жизнь жаловалась на свою судьбу. Мне казалось, что я не заслужила всего, что свалилось на меня. Но теперь я понимала, что моя прошлая жизнь была раем. Я была счастлива по-своему. Счастлива, относительно этого дня…

И я бы всё на свете отдала за то, что это бы оказался лишь очередной ужасно правдоподобный кошмар. Я открою глаза и увижу белый потолок давно мечтавшей о ремонте квартирки. Сварю себе кофе в турке с кусочком шоколада и сяду у окна наблюдать за танцем снежинок в холодном воздухе.

Но открыв глаза я увидела лишь приближение этой отвратительной женщины и её блестевшие от предвкушения глаза.

Наверняка она видела в моих глазах отчаяние и мольбы о помощи. Только кого мне просить о ней? Пашку, который меня предал? Который меня подставил. Ведь это в его сумке полиция нашла запрещённые к простой продаже медицинские лекарства. Может Димку, которого я сама прогнала и просила оставить меня в покое? Он ушел. Оставил. Чего я и хотела. Говорила, что хотела.

Всё. Больше никого нет в моей жизни. Но всё равно. Хоть кто-нибудь…

— П-помогите…

— Что ты там пищишь, конфетка?

— Выпустите меня! — я вскочила на ноги и юркнула к железной двери.

— Куда собралась, мразь? — Люська схватила меня за волосы и больно дёрнула на себя. — Веселье только началось.

— Эй, Жихарева. На выход.

Глава 43.1 Дима

Я ненавидел это место. Из-за работы часто приходилось здесь бывать, но я всей душой ненавидел его. Здесь пахло безысходностью и сломанными судьбами. Серые стены и безликие кабинеты навевали депрессию. Всегда хотелось поскорее выйти и глотнуть свежего воздуха.

Дверь за моей спиной захлопнулась, лишь тогда сидящий передо мной мужчина поднял голову.

— Быстро же ты прилетел, Сокол, — он добродушно улыбнулся и откинулся на спинку кресла.

— А ты мог бы позвонить сразу, а не ближе к ночи.

— Не рычи на меня. Сам должен понимать. Следствие и всё такое. Я же теперь майор полиции, а не раздолбай. Присаживайся, — он гостеприимно указал рукой на стул, но мне совсем не хотелось здесь задерживаться.

— Спасибо. Постою. Где она?

— Здесь. Не волнуйся так. Под лично моей охраной. А у тебя такой взгляд, как будто это от тебя и надо её охранять, — он внимательно посмотрел мне в глаза, как на одного из своих подозреваемых.

— Не мели чепухи! Вели своим упырям привести её.

— Не командуй тут мне, Сокольский. А то не посмотрю, что с восемнадцати лет пиво из одной бутылки пили.

— Она и так слишком долго провела здесь. Много болтовни.

— Напротив. Я тебя вижу лишь когда тебе что-то нужно. Нет бы позвонил товарищу. Пригласил выпить, закусить, вспомнить времена…

— Горелый…

— Майор Гореликов Григорий Степанович попрошу!

Я выдохнул и постарался взять себя в руки. С ним всегда было сложно. Его пустая болтовня сводила меня с ума ещё одиннадцать лет назад, а сейчас, когда каждая минута на счету, и подавно.

— Простите, Григорий Степанович.

— Вот. Другое дело. Я сразу понял кто она, когда увидел имя в документах. Как же тесен мир. Поверить не мог, что твоя Манька, о которой ты все уши прожужжал каждой дворовой собаке на первом курсе, могла быть причастна к хранению и сбыту.

— Ты же знаешь… — мои кулаки сжались от несправедливости обвинения. Для меня это было так же иррационально, как если бы я родился с тремя руками.

— Знаю. Но убедиться нужно было. Всё-таки столько лет прошло. А люди меняются…

— Это. Не. Она.

— Не пытайся убить меня глазами, Сокол. Это моя работа. Мы пока ищем виновного. Пальчики на пакетике не её. Она может быть свободна. Так и быть. Дам тебе покрасоваться перед своей девчонкой. Будешь для неё героем, спасшим из тёмной башни, — он рассмеялся своей шутке, а меня внутри потряхивало от нетерпения.