Табу для мажора

Фед, который старательно учился, как правильно держать ребенка, на подушках и мягких игрушках, думая, что я не знаю его «тайны», аккуратно берет малыша и садится с ним в кресло, не желая выпускать из рук, и я его понимаю. Я и сама не могу перестать смотреть на них, хотя кажется уже просто нереальным пытаться не заснуть, когда я даже с открытыми глазами уплываю из сознания. Так в итоге и засыпаю, несмотря на дикую усталость, не желая переставать смотреть на своего сыночка, которым своим появлением подарил мне тот вид счастья, в котором мне казалось, что я не очень-то и нуждаюсь.

– Не уверена, что захочу снова пройти через пытку под названием роды, но я рада, что он у нас появился, – признаюсь Феду позже, когда мы впервые привозим сына в наш дом.

– Я тоже рад, что ты передумала насчет «не хочу детей», Стужа, – говорит он, потираясь носом о пухлую щечку малыша. – Но даже в благодарность за этого крикуна я не позволю тебе назвать его Иваном без перспективы когда-нибудь родить Станислава.

– Дубов! – возмущаюсь я, потому что мы спорим об имени уже месяц, начав еще до его рождения.

– Нет, мой отец нам этого не простит, – решительно качает головой Фед.

– Ты не заставишь меня шантажом обещать родить еще одного, – предупреждаю я, твердо намеренная назвать сына Иваном, чтобы называть его Ваней. Это кажется мне забавным, мать и сын – оба Вани. Наверное, с возрастом я становлюсь похожа на своего отца, раз мне в голову такое вообще пришло. Я ведь ненавидела раньше свое имя! – Дядя Стас должен быть удовлетворен тем, что он получит вашу фамилию и имя моего отца. Или назовем его каким-нибудь Степой или Петей, а фамилия будет двойная Стужев-Дубов.

– Да ты издеваешься! – начинает заводиться Фед. – Какой Стужев-Дубов?! Это даже звучит абсурдно!

– Вот он и получит мое имя и твою фамилию! – показываю ему язык. – Ваня Дубов – хорошо ведь звучит?

И нет, мы не сходимся ни на одном из вариантов, которые нравятся мне или ему. В итоге, сына называем не Иваном и не Станиславом, но фамилию он носит Стужев-Дубов. Как бы непривлекательно она не звучала. Таким образом, и волки сыты, и овцы целы, то бишь наши папы больше не играют в перетягивание веревки, пытаясь отбить право дать внуку именно свое имя или фамилию.