Табу

— Ну что на этот раз? — простонала та, поворачиваясь к ней спиной. Не хотелось верить, что Джесс снова проснулась. Ведь пару минут назад, когда отец уходи, ребёнок, казалось, спал мёртвым сном.

— А чудовищ нет? Ни одного во всём мире?

В темноте Рейли закатила к потолку глаза, желая всей душой, чтобы Джесс побыстрее заткнулась, но потом, вспомнив, что отец попросил её о помощи, нежным голосом произнесла:

— Нет, Джесс. Папочка врать не станет. Так что можешь спокойно спать. Хорошо? — Рейли закуталась в одеяло, закрыла глаза и чуть слышно добавила: — Чудовищ не существует. Ни одного в целом мире.

Чудовищ не существует. Ни одного в целом мире…

Когда зазвонил будильник, Рейли хотя и оторвала голову от подушки, но всё ещё продолжала переживать перипетии привидевшегося ей сна. Даже бросила взгляд на стоявший в углу шкаф. Но со шкафом всё вроде бы в порядке. Да и с ней тоже. Ей давно уже не десять лет, и она не спит в одной комнате с младшей сестрой в маленьком домике в округе Марин у себя на родине. Теперь она взрослая женщина и спит в собственной спальне. По крайней мере пытается спать… в этом жалком подобии квартиры, которую арендует за бешеные деньги.

И чудовищ нет. Во всяком случае, в этом шкафу.

Подобные сны, где она и Джесс фигурировали в детском возрасте, не тревожили её уже довольно давно. А раньше снились чуть ли не каждую ночь — особенно этот, в котором она убеждала младшую сестру, что чудовищ нет, как, равным образом, и плохих парней, и Джессике ничто не угрожает.

Рейли прикусила губу. Если бы они только знали…

Она выбралась из постели, задаваясь вопросом, не станет ли образ Джесс вновь являться к ней по ночам, причём всё чаще и чаще. Возможно, при таком раскладе следует поступить так, как советовал доктор Кэйл, — обратиться к местному психоаналитику? Но ведь она отлично себя чувствует. Кроме того, ей совершенно не улыбалось рассказывать свою историю незнакомому дублинскому «психу», который ничего не знал о её семье и неизвестно, сумел бы понять её страхи. Сказать по правде, она сама мало что в них понимала.

Рейли отправилась на кухню, решив сосредоточиться на приготовлении кофе, так как не хотела, чтобы её угнетали мысли о прошлом. Смолов в кофемолке поджаренные кофейные зёрна, она отмерила столовую ложку коричневого порошка и поднесла к лицу, чтобы вдохнуть дивный аромат свежемолотого кофе. Некоторые для экономии времени мололи кофе вечером, но Рейли знала, что после помола площадь резко увеличивается и за ночь большая часть аромата улетучивается. Тогда вообще какой смысл пить кофе?

Рейли не сомневалась, что приготовление хорошего кофе не терпит спешки и суеты, поэтому налила в кофеварку ровно столько воды, сколько требовалось для приготовления одной чашки напитка, осторожно высыпала кофейный порошок в фильтр и стала следить, чтобы кофе, не дай Бог, не перекипел.

Она пила исключительно чёрный кофе без сахара, но не потому, что, как считал Кеннеди, была страстной поклонницей здорового образа жизни. Просто любые добавки, на её взгляд, портили напиток. Если ты кладёшь в него сахар и наливаешь сливки или молоко, значит, пытаешься замаскировать тот факт, что кофе у тебя получился невкусный.

Сделав первый глоток свежесваренного кофе, Рейли сразу почувствовала, как в неё вливается энергия, и поняла, что уже почти готова к новому рабочему дню. Накануне она опять вернулась из лаборатории очень поздно, но, несмотря на это, собиралась прийти на работу пораньше. Хотела на свежую голову ещё раз осмотреть улики, привезённые с места преступления, и как следует изучить рапорт патолога, который, по расчётам Рейли, должен был прибыть с курьером ещё до полудня. Что касается улик, то на какие-либо открытия она не рассчитывала, потому что, по её мнению, эти тупоголовые туристы всё там затоптали.

Она находилась на рабочем месте всего пару минут и просматривала последние поступившие бумаги, когда ей неожиданно позвонили из офиса Карен Томпсон.

— Всегда рада, когда вы звоните, — сказала Рейли, приветствуя патолога. — Если, конечно, вы не собираетесь поставить меня в известность, что рапорт ещё не готов. — Она старалась говорить дружелюбно, с мягким юмором, чтобы Томпсон на неё не обиделась.

— Сама терпеть не могу затягивать с этим, — ответила патолог с ноткой смущения в голосе, — и не стала бы просить вас подождать, если бы…

— В чём дело, Карен? — По её тону Рейли сразу поняла: что-то случилось. Вот чёрт! Она так надеялась, что задержки с рапортом не будет.

— Я звоню по поводу сопроводительной записки, прилагающейся к рапорту и касающейся нашего… хм… странника.