Табу

Но между абсурдным поведением Ив перед камерой и героиней, которую она играла, было лишь одно общее – при желании это мог бы заметить Джозеф Найт, удрученно качавший головой при виде отснятых кадров: обе они были влюблены.

Каждый видел состояние, в котором находилась Ив, но лишь одна она знала настоящую причину этого. Как она может допустить, что ее мастерство страдало оттого, что ее режиссер не спал с нею? Это было невозможно, роняло ее достоинство. Это было невыносимо.

Через десять дней после начала съемок Джозеф Найт вместе со своим ассистентом отвел Ив в сторону, чтобы сказать ей, что возникает ряд проблем, касающихся ее исполнения. Ему бы хотелось, чтобы Ив рассказала ему о своих трудностях, которые мешают ей нормально работать. Пора выложить все начистоту.

Ив поджала губы, глядя на обоих мужчин. Она видела, что Джозеф Найт не хочет остаться с ней наедине. Он взял с собой ассистента в качестве щита. Ив вежливо заверила их, что все в порядке. Она сделает все, о чем ее попросят, если они объяснят это доходчиво. В конце концов, это их фильм, а не ее, добавила Ив с ноткой презрения.

Актриса бросала в сторону Найта гневные взгляды, когда встречалась с ним вне съемочной площадки.

После этого разговора атмосфера на съемочной площадке не улучшилась – наоборот, она стала значительно хуже. Страсти стали накаляться. Своим непредсказуемым и по-детски взрывным поведением Ив вносила хаос. Все видели, что фильм начинает идти ко дну. Их общие усилия и вдохновение разбиваются об упорное сопротивление Ив.

Но Ив не допускала, чтобы что-то было не по ней. Тех, кто осторожно пытался образумить ее, она обрывала бесцеремонно и холодно.

Почему все вмешиваются в ее дела? Почему бы им не оставить ее в покое? Она сама хорошо знает, как надо работать.

Возвращаясь после съемок в свой прицеп, Ив ощущала свирепое удовлетворение. Она поставила Джозефа Найта на место – как он того заслуживал. Она знала, что он не может заменить ее другой актрисой. Это было бы слишком дорогостоящим шагом. С другой стороны, постоянный кассовый успех Ив был ключом к будущему фильму. По этой причине Джозеф Найт дал ей главную роль. И он не может обойтись без нее теперь. Было слишком поздно. Он у нее в руках.

И Ив решила наказывать его до тех пор, пока он не будет вести себя с нею должным образом.

Между тем, несмотря на хаос, творившийся в студии, короткая сценка, где Кейт Гамильтон встречается с Сэмуэлем Рейнзом, была отснята – так же как и эпизод, в котором она открывает ему дверь и спасает его от преследователей.

Джозеф Найт сам снимал эти сцены. В его лице Кейт нашла доброжелательного и внимательного режиссера. Он любил во всем добиваться совершенства и, чтобы получить желаемый эффект, не боялся переснимать эпизод по многу раз. И он относился к своим актерам с уважением и интересовался их судьбой так же, как и их талантом.

– Хорошо, теперь смотрите на него загадочно, – говорил он Кейт, когда они снимали сцену у дверей, повернув ее голову под правильным углом едва уловимым прикосновением к ее подбородку. – Помните: вы – загадочная женщина. Ваше прошлое нам неизвестно, мы никогда не слышали о нем. Вас тянет к нему, он вам нравится. Вы видите, что он попал в беду, и хотите ему помочь.

Кейт сыграла сцену так, как ее просили, и терпеливо повторила ее в нескольких дублях – нужно было изменить некоторые нюансы в ее исполнении. Найт подошел близко к ней, и когда он объяснял ей, что от нее требуется, глаза их встретились. Кейт ощутила тот же странный дискомфорт от его близости, как и в тот момент, когда он впервые пожал ее руку. Ей удалось скрыть свои чувства. Найт был доволен.

– Хорошая работа, – сказал он, когда последний дубль был отснят. – Мне кажется, это будет сильная сцена. Благодарю вас, мисс Гамильтон.

– Зовите меня просто Кейт. И спасибо вам.

На следующее утро Джозеф Найт просмотрел отснятые кадры с участием Кейт Гамильтон. Он был поражен. Странная, едва уловимая скорбь была в ее взгляде – взгляде, который он помнил с тех пор, как впервые увидел ее на съемочной площадке. Образ, созданный ею перед камерой, нес в себе огромный заряд внутренней энергии. Он спросил ассистентов, видят ли они это. Ответы были уклончивыми.

– Она – очень колоритна, но вписывается в роль, – сказал Ларри Уолш.

– Камера ее очень любит, – ответил первый ассистент режиссера. – Даже слишком. Она выбивается из своего окружения. Но, быть может, этого вам и нужно…

– Вам виднее, Джо… – говорили другие.

Найт опять смотрел на экран. Он казался погруженным в свои мысли.

– Ларри, – произнес он наконец. – Мне хотелось бы, чтобы вы прогнали с этой девушкой финальную сцену фильма. Сцену смерти. В полный рост, в дождевике, крупным планом.

Мне кажется, что она – как раз то, чего не хватает этому эпизоду. Давайте позвоним ее агенту завтра и вызовем ее на студию.

– Хорошо, – ответил Ларри Уолш.