Табор уходит в землю

Тем временем один из бойцов по приказу Ермака обошел склад сзади и, выждав минут пять, выстрелил в оббитую железом дверь склада из подствольного гранатомета. Потом перезарядил его и выстрелил еще раз. Слабый заряд гранаты не мог нанести двери реального вреда, но у осажденных возникло впечатление, что после отвлекающей стрельбы атакующие предприняли настоящий штурм. И бандиты бросились его отражать. Они не догадывались, что и это только военная хитрость.

Основные силы своего отряда Ермак расположил против глухой стены склада. Крюков присмотрелся к стене и ничего не увидел. Совершенно глухая поверхность. Может какую дверцу не разглядел? Но, сколько ни присматривался, никаких намеков даже на кошачий лаз он не заметил.

— Ты что, хочешь подкатить таран и долбить стенку? — поинтересовался он у Ермакова.

— Нет, — усмехнулся тот. — У меня есть план этого домика. В двух метрах от угла раньше была дверь. Ее кирпичом заложили и заштукатурили. Вот мы ее сейчас и взорвем. Там они нас точно не ждут.

По сигналу начальника двое СОБРовцев перебежками добрались до стены склада и закрепили в указанном месте кумулятивный заряд. Все залегли.

Взрыв показался Крюкову не очень сильным, но, подняв голову, он обнаружил в стене дыру, в которую без труда смог бы пролезть человек в бронежилете.

Ермак махнул рукой и бойцы бросились к пробитому отверстию. Крюков и Пастор, как им и полагалось, держались в хвосте атакующих. К тому моменту, когда Пастор, согнувшись в три погибели, последним проник в отверстие, из помещений склада уже вовсю слышались выстрелы и брань.

В тесном коридоре, куда они попали, царила приятная прохлада. Ощущалась близость холодильника. Крюков придержал Пастора.

— Не суетись под клиентом. У Ермака профессионалы, они и без нас разберутся. Давай посмотрим, может мы где-то нужнее.

Узкая грязная лестница вела куда-то вниз. Крюков стал осторожно спускаться. Пастор за ним. Лестница уперлась в металлическую дверь, запертую снаружи на засов. Крюков взялся за засов, чтобы отодвинуть его.

— Постой, командир. А вдруг там враг затаился? — предположил Пастор. — Мы войдем, а он как шарахнет очередью!…

— Ага, затаился. И попросил, чтобы его снаружи заперли, — покачал головой Крюков. Судя по задвижке, там у них ясырь хранится.

— Что? — не понял Пастор.

— Не что, а кто. Ясырь — это живой товар. Ты вообще в детстве что-нибудь читал кроме переписки Дзержинского с Чернышевским?

— Я много читал, — обиделся Пастор. — Фантастику например. "Голубые люди Розовой земли", "Тайну Голубой планеты"…

— Не люблю про извращенцев, — перебил его Крюков и решительно отодвинул засов.

Если наверху располагался холодильник, то в подвале был настоящий морозильник. Крюкову сразу захотелось вернуться в уличную дымную духоту. Подвал освещался маленькой тусклой лампочкой. Генерал Альпенгольд про такую сказал бы: "Светит, но не горит".

Стены были покрыты белыми лишаями не то инея, не то плесени. С потолка свисали толстые металлические крючья, на которых болтались части коровьих и бараньих туш. Видимо, здесь издревле хранилась левая продукция комбината.

— Странно, я почему-то свинины не вижу, — удивился Крюков. — Что это за иудейско-мусульманский шовинизм?

— Почему же нет свинины? Вон Хряк висит, — возразил Пастор.

— Точно, Хряк! — воскликнул Крюков.

Закрытый большой коровьей тушей, в углу подвала на ржавом железном крюке, забитом под нижнюю челюсть, висел авторитет Новозаводской криминальной группировки Хряк. По оперативным сведениям он внезапно куда-то исчез. Урод он был, конечно, еще тот, под стать Мясорубу. Но сейчас, увидев его тело без рук и ног, висящее под потолком как кусок мяса, Крюков почти пожалел бандита. Правда, жалел недолго и не очень сильно.

Его внимание привлек шум в другом, дальнем углу подвала. Опер направил туда ствол "пернача" и сделал Пастору знак.

— Замри!

Но тот и сам напрягся и изготовился к стрельбе. Непонятный шум повторился. Сыщики пригнулись, чтобы туши не мешали обзору. Они увидели, как на кипе старых газет, игравших роль матраса, в куче нечистот кто-то копошился.

Людей было двое. Воняло от них так, что соседства с ними не выдержал бы и скунс. Один производил впечатление глубокого старика и мог бы без грима играть многострадального Иова или нищего Лазаря.

Другой оказался подростком. Его курчавая шевелюра свалялась и превратилась в войлок. Каждый из обитателей подвала был прикован за ногу длинной цепью к толстой вертикальной трубе.

— Страхуй! — коротко бросил Крюков.

Пастор переключил внимание на входную дверь в подвал. Крюков, стараясь не вдыхать, наклонился к лежащим в груде отбросов пленникам.

— Кто вы?

Старший, с трудом сдерживая дрожь, прошептал едва слышно.

— Моя фамилия Зарьков. Я бизнесмен из Вяземска. Меня похитили две недели назад. А этот парнишка — сын израильского бизнесмена. Когда меня сюда привезли, он уже был здесь. Думаю, он здесь не меньше месяца.

— Почему? — не понял Крюков.

— У меня отрубили два пальца, а у него уже четыре. По одному в неделю.

Только тут Крюков заметил, что кисти рук у пленников замотаны грязными тряпками.