Табак

– Зачем же ты тогда пьешь каждый вечер? – спросила она с внезапным ожесточением. – Почему не можешь заснуть без спиртного? Почему прячешься от своей совести, когда приходится давать ей отчет?

– Я всегда даю отчет своей совести, но по-своему.

– Нет!.. Без алкоголя ты уже не можешь делать это даже «по-своему»… Тебе страшно, ты боишься самого себя!

– Самого себя?… – спросил он озадаченно.

– Да! И ты боишься расплаты за все, что помогло тебе достичь успеха, – за подкупы, насилия, трупы.

Он тихонько присвистнул и рассмеялся:

– Крепко!.. Последние дни были для тебя очень тяжелыми, я знаю, но все-таки ты выражаешься слишком сильно. И зачем ты вообще все это говоришь?

Голос его звучал укоризненно. Он поднялся с дивана и налил себе рюмку коньяку.

– Хочешь? – спросил он.

Ирина отрицательно покачала головой. Ей показалось, что в бледном лице Бориса, в его взгляде и даже в манере наливать коньяк есть что-то демоническое, но вместе с тем и что-то одинокое и печальное. Таким он, наверное, выглядит по вечерам, когда остается один.

– Зачем ты все это говоришь? – повторил Борис теперь уже не с упреком, а с раздражением.

– Затем, что все, что ты делаешь, чудовищно! – воскликнула Ирина. Гневные слова словно сами собой сорвались с ее уст. – Затем, что ты мог дать прибавку рабочим и предотвратить забастовку, мог уберечь от смерти и отца и всех других, кого убили! Ты ведь так богат…

– Уберечь твоего отца? – медленно повторил он, опорожнив одним духом рюмку и поставив ее на круглый лакированный столик. Он сдвинул брови – знак того, что он обдумывал что-то, искренне удивляясь. – Что ж, в этом ты права. Если бы забастовка не началась, твой отец не был бы убит. – Борис вынул платок и вытер губы. – Мне очень жаль, да!.. Ты должна простить меня. Это была большая ошибка с моей стороны. Если бы я подумал о том, что твой отец – полицейский и его могут убить, я бы повысил поденную плату в этом районе или же попросил бы никуда его не посылать…

Он был похож на чудовище, которое забавляется зловещими шутками, но Ирина вдруг догадалась, что он просто-напросто пьян. Полупустая бутылка и бездумная болтливость Бориса, на которую она только сейчас обратила внимание, не оставляли сомнений в том, что он начал пить задолго до ее прихода. И в этот вечер он выпил больше обычного.

– Слушай!.. – с неожиданной грубостью выкрикнул Борис. – Кто это тебе внушил все это?

– Что именно? – спросила Ирина, следя за выражением его лица.

Ей показалось, что его грубый тон но вяжется с виноватым и невеселым подрагиванием его ресниц.

– Что, если бы не забастовка, твоего отца не убили бы.

– Ложись спать, – тихо сказала она.

– Я хочу знать!.. – настаивал он, повышая голос.