Та, которую я люблю

Дальше уже обсуждали возможные новые контракты, Мисс Финанс их озвучила. Суммы прибыли обещали быть существенными, но – только если не будут нарушены сроки и условия.

Все воодушевились, хорошие новости даже Померанцева развеселили. Можно было говорить о приятном. Вик кивнул Марине, и та принялась рассказывать.

В выходные – корпоратив, все, кто готов ехать – посчитаны, турбаза забронирована, автобусы отправляются от офиса в десять утра субботы. Все, кто едет своим ходом, должны быть на месте не ранее одиннадцати и не позже семнадцати часов. Как все приедут – лёгкий обед, затем квест для тех, кто записался, а для остальных – прогулки, лодки, ракетки-мячики. В семнадцать ноль-ноль – общий торжественный банкет. Форма одежды парадная, то есть взять с собой вечерние наряды. Обещались быть как Валентин Фёдорович Ледяной, так и Геннадий Васильевич Недолюбов. Банкет – до последнего живого. В воскресенье – нужно покинуть базу к восемнадцати ноль-ноль, до этого времени – в свободном порядке прогулки, подвижные игры на воздухе и поедание оставшейся с субботы еды. Как-никак, семнадцать лет компании.

План мероприятий был одобрен и утверждён. Все расходились воодушевлённые и радостные. Мисс Финанс о чём-то спросила главбуха Жанну, обе рассмеялись. Всё же какая она красивая, эта Мисс Финанс, думал Вик. И какой урод смеет ей угрожать! Ничего, если сегодня не найдётся пропажа – будем давать делу официальный ход, тогда точно не отвертятся.

Однако уже через час, около полудня, Анна Константиновна известила, что прибыли те самые Чернышов и Куркин. Интересно, они всегда хотят парой? Ни разу ещё не приходилось слышать, чтобы что-то делали по отдельности. Ну, кроме пакостей Веронике.

Вик положил перед собой лист с информацией, глянул. Чернышов Кирилл Алексеевич и Куркин Пётр Владимирович. Тридцати одного и сорока семи лет. Напарники. Куркин работает в компании одиннадцать лет, Чернышов – последние четыре года. Ранее у Куркина был другой напарник, некий Васюченко, уволился по собственному желанию – вроде бы по состоянию здоровья. Вик сделал пометочку – попросить узнать что-нибудь про этого Васюченко, и велел пригласить обоих.

Вошли осторожно, с опаской. Молодой – высокий, даже, может, выше Вика будет, здоровенный. Точно, именно он на камерах с машиной Вероники засветился. Второй – маленький, сухощавый, но крепкий. И от обоих несёт табачищем.

Не то чтобы Вик был борцом с курением, но не любил, когда от людей воняет. Отец говорил, что раньше, до Полиньки, курил, а потом Полинька сказала, что согласна ехать на край света в вечные холода, но хотя бы курящих в доме быть не должно. Их и не стало. Сейчас из всей семьи курил только двоюродный брат Тёмыч, и то – при Полиньке он это делал далеко за огородами.

Могли бы и жвачку пожевать, подумал Вик. Пригласил проходить и присаживаться.

– Рассказывайте, господа хорошие, за что вам зарплату платят.

– Ну как, мы грузы возим, – сообщил Чернышов.

– С нарушениями, – вкрадчиво сказал Вик.

– Да один раз всего и поломались, – возразил тот.

– А я слышал, не один. Сейчас у нас июнь почти закончился, а проблемы с твоей машиной были в апреле, в марте, ещё раз в марте, в октябре прошлого года, а ещё в феврале кто-то в восьмидесятый автобус въехал, говорят – тоже ты. И это только за последний год. Многовато, не находишь?

Чернышов помолчал, потом изрёк:

– Ну, это… машина же ломается.

Вик перевёл взгляд на Куркина, поднял бровь.

– Кирилл верно говорит, машина именно что ломается, – сказал Куркин. – Ничего не поделаешь, судьба такая. Новую нам всё никак не дадут, хоть и обещают уже больше года, Руслан Петрович обещает. А со старой машины что взять? Вот и попадаем в неприятности, одна другой круче.

Руслан Петрович – это, видимо, Яковлев.

– Как умудрились хором на больничный попасть?

– Так в одной кафешке задрипанной по дороге перекусывали, вот и отравились, – пожал плечами Куркин – мол, дело житейское, со всяким случается. – А как, простите, продристались, так и пришли.

– Так, может, вас надо обследовать и в инфекционку? А то кто ж вас знает, с чего вы там дристали на самом деле, – сощурился Вик.

– Виктор Валентинович, – проникновенно начал Куркин, – вы нас простите. Мы осознаём, что из-за нас возникли проблемы, и всё поняли про премию. И постараемся больше так не попадать. Сделаем всё возможное, так сказать.

– ОК. Ты – до первой проблемы, – кивнул Вик. – Свободен. Чернышов, останься.

Куркин удивлённо уставился сначала на Вика, потом на Чернышова. Но ничего не сказал, вышел.

Вик нашёл в телефоне и пригласил к себе сначала Пашу Демьянова, потом Веронику. Паша зашёл, увидел Чернышова, глаза сделались большие-большие. Через минуту зашла Вероника, и она-то как раз ничего не поняла. Глянула на водителя, потом на Вика и на Пашу – что, мол, происходит, я не в курсе.

– Располагайтесь, Вероника Андреевна, – Вик кивнул ей и повернулся к Чернышову. – Ну, рассказывай.

– Что? – тот вытаращил глаза очень натурально.

– Чем тебе госпожа Ласточкина не угодила.

– А кто это?

– Можно подумать, ты не знаешь, кому колёса попортил?