Та, которую я люблю

- Да, и вот теперь я боюсь накосячить. Представь только - я! боюсь! накосячить!

- Все нормальные люди иногда боятся накосячить, - Марго стала серьёзной. - Даже папа, представляешь?

Папа у Марго был боевой генерал. Нет, Вик не представлял его сомневающимся или опасающимся накосячить.

- Даже и вообразить не могу.

- Виктор, бросай сомневаться. Она нужна тебе?

- Да.

- Ты отвечаешь, не задумываясь, это хорошо. Что может отвратить её от тебя?

- Она говорит, что мы слишком разные. Что она - самая обычная девушка, и поэтому мне не подходит.

- В каком смысле обычная? Обычные девушки не бывают финансовыми директорами.

- Ну, она сама себя сделала. В смысле учёбы и карьеры.

- Говорю - как Элоиза. Она романтик?

- Не знаю.

- Все девушки романтики. Даже финансовые директора. Она не ждёт принца?

- Да какой я нахрен принц! Я это… мужик из тайги. Как отец. На принца у нас разве только Майк тянет иногда, - усмехнулся он. - Я уже даже привёл ей в пример отца и Полиньку, но она не уверовала.

- Тогда не будь начальником, будь нормальным человеком. Вы бы могли встретиться, если бы ты не был бы тем, кто ты есть?

- В теории - да. Мы даже учились в одном месте, на соседних кафедрах.

- Вот и представь, что ты с соседней кафедры. А не из кабинета директора, - снова рассмеялась Марго. - И она пусть представит себя девочкой-студенткой. Или придумай что-нибудь ещё. Мне всегда казалось, что ты умеешь понравиться девушке.

- Так вроде и нравлюсь, а вроде и… непонятно, короче.

- Я буду держать за тебя кулаки. Ты всё сможешь, - казалось, что она сидит рядом на диване и держит за руку.

- Спасибо за доверие, - усмехнулся он, потом добавил: - И вообще спасибо.

Кузина Марго долгое время была просто точкой на семейном древе. Точнее - на рисованной от руки схеме, которую они с Майком соорудили лет в десять, чтобы уложить в голове, кто есть кто. Они встречались большой семьёй не то, чтобы часто, обычно - раз в год на именинах Полиньки. А потом вдруг оказались в одно время в Лондоне.

Марго чему-то там училась - по своей искусствоведческой линии. Завязывала полезные связи, тусовалась и танцевала, в общем - жила на полную катушку. И когда отец решил, что местный нархоз необходимо заполировать лондонской Высшей школой экономики, то как-то само собой сложилось, что раз там сейчас живёт кузина Марго, то она поможет на первых порах - с жильём и всем прочим. Кузина Марго всегда была девушкой отзывчивой и в помощи не отказала. Кто ж знал, что жена Станислава не захочет жить в Лондоне, а кузина Марго вдруг окажется рыжей и зеленоглазой? Ну, то есть, она всегда такой была, да кто ж её рассматривал-то, ту кузину Марго? Ну девчонка, ну тусуется с Линни и Элкой, ну и что?

А когда Михаил Григорьевич подтвердил, что Станислава осталась в Иркутске, чтобы встречаться с другим мужчиной, совесть Вика заткнулась и ни разу больше голоса не подавала.

Марго… в общем, это был другой мир. Сумасшедший и очень телесный. Столько, сколько она, про человеческое тело и его чувственные возможности не знал, наверное, никто. Ну, может быть, ещё Элка. Которая приехала как-то навестить Марго, и с одного взгляда всё поняла. Расцеловала их обоих и ушла до утра из дома, сказала - есть дела. Наверное, и вправду были.

Они провели вместе год. Нет, это не была любовь в нормальном смысле слова. Вику ни разу не забрела в голову мысль о возможности семьи - в конце концов, они никаким образом не кровные родичи, это не было невозможным. Она просто была, просто своим присутствием рядом говорила о том, что жизнь продолжается, несмотря ни на что.

В течение этого года они вместе пережили его развод, её неудачную сделку, на которой она потеряла приличную сумму, и ничего изменить было нельзя, пожар в их совместной квартире и Элкину защиту диссертации. А потом он завершил свой курс, и на гулянке по этому поводу Марго познакомилась с парнем, который ненадолго стал её мужем.

Вику тогда казалось, что жизнь закончилась, и ничего столь же яркого и позитивного в ней уже не будет. Он сказал отцу, что не может сидеть в офисе, и как последний придурок, попёрся зимовать в тайгу, на лесозаготовки. Командовал там участком и работами на нём. Одичал, озверел. Еле дотянул до весны, потом послал всех родичей и прочих по известному адресу и поехал в Рим, к Полиньке. Лежал на пляже до одури, хотел прогреться на всю оставшуюся жизнь, но только обгорел к хренам. Полинька не ругалась, нет, она сидела рядом и легко растирала по обожжённой коже мазь, которую прислала кузина Доменика, семейный врач, и от которой ожоги заживали, словно по волшебству.

А потом ещё приезжали и Элочка, и Марго, жалели его, сидели с ним на веранде и смотрели вместе на море. И вспоминали всё, что было.

Потом он поехал в Иркутск, Марго - в Париж, а Эла - в Лозанну. И всё стало, как сейчас. Разве что Марго с мужем вскорости развелась. И сказала - больше замуж не пойдёт ни за какие коврижки, разве что ей глянется кто-то из отцовских офицеров. Но, похоже, никто так и не глянулся.