Та, которую я люблю

Нина Фёдоровна, та самая тётя Нина, оказалась… нормальная. Единственная нормальная из них всех, с виду точно. Она выглядела, как выглядят женщины в возрасте Вероникиной мамы – полная, невысокая, седая, с короткой стрижкой, и очень активная. Улыбнулась Веронике, очень порадовалась похвале растениям и пригласила за стол.

Стол ожидал в столовой. Угу, как же иначе? Накрыто было человек на пятнадцать. Вероника увидела Лину и Алису, подошла поздороваться. Те шёпотом обсуждали происшествие со старшими детьми и тихонько хихикали. Детей, кстати, за стол не позвали, Алиса объяснила, что их кормят отдельно – всем так проще.

Еды было… много. Нет, очень много. Правда, Нина Фёдоровна всё время поглядывала на Веронику и спрашивала - ест ли она, например, окрошку. А почему нет-то? Отличная летняя еда. Ну, Полинька же не ест, пожимала плечами тётушка. Угу, тётушка с подковырками. В глазах Вероники это как раз подчёркивало её нормальность – дамы такого возраста всегда с подковырками.

Еду подавали три помощницы. Вымуштрованные получше иного официанта в ресторане. В одинаковых фартуках.

Разговором управляла Полина Николаевна. Местные новости, погода, путешествия. Алиса рассказала, как они в прошлые выходные через Олху переправлялись, было смешно. Нина Фёдоровна ахала и хваталась за голову, и потом ещё твердила, что так нельзя, и вообще нечего в этот лес ходить, там и до беды недалеко. Вот реально как мама, местами даже слова те же самые. Родители Вика только переглядывались да улыбались - всё же хорошо, вот и нечего суетиться. Немудрено, что он столько всего может - ему, похоже, всегда разрешали брать и делать, и даже если он где-то ошибался, то носом в ошибку его никто не тыкал и всю оставшуюся жизнь об этом не напоминал.

Нина Фёдоровна объявила, что теперь чай и десерт, а Валентин Фёдорович попросил её принести в кабинет. И позвал туда их с Виком, Майка, Михаила Григорьевича и ещё одного важного мужика, их финансового директора.

А в кабинете получилось то самое совещание, о котором говорил Вик, и ради которого её, видимо, туда и позвали. Ну, Вероника честно рассказала об эпопее с запчастями, кое-какие моменты у неё специально были в телефоне сохранены, как чувствовала, что могут понадобиться. Её выслушали очень внимательно, задали несколько уточняющих вопросов и потом ещё между собой проговорили, что будут делать с этими людьми. Это Вероники уже никак не касалось

Зато потом уже начали говорить лично о ней! Что ей нужно с понедельника ездить с водителем! Что пусть она не беспокоится, все документы будут готовы к утру. И что это не навсегда, а только до завершения истории с запчастями и что там у них ещё водится.

Ох, чего только у них не водится. Хочешь, не хочешь, а помянешь нехорошим словом Недолюбова, который всё это если и не сам развёл, то позволил развести!

Наконец-то Валентин Фёдорович отпустил всех, и Вик повёл Веронику смотреть дом. Красивый дом, что уж. Показал свою комнату, даже комнаты - две с отдельной ванной. У его брата с семьёй оказался целый отдельный пристрой, если они, как сейчас, живут здесь. А здесь потому, что лето, зимой они последние годы жили в городе на Грязнова, но там всего три комнаты, впятером тесновато, а ещё же няни, и им где-то ещё строится большая двухэтажная квартира. Ну да, няни две - Татьяна Сергеевна это Лерочкина, а есть ещё у Фёдора, у неё сегодня выходной.

В холле первого этажа встретилась Анна. Она очень обрадовалась им обоим, сообщила, что должна показать Веронике всех котов, и повела её куда-то в недра дома. В гостиной она радостно вытащила из глубокого кресла большого полосатого кота с очень длинными усами, и сообщила, что это Барс, ему уже семнадцать лет, и что мамин Шико - его сын. На вопрос, где же мамин Шико, пожала плечами - как это где, в Милане. Далее путь лежал в сторону кухни, там отирались двое - громадный рыжий зверь без кончика хвоста и почти без ушей, его звали Булечка, и чёрно-белый Марсик. Булечка, как оказалось, был подобран зимой в лютый мороз, у него отморожены уши и хвост, и нет голоса, он умеет только мурлыкать. И вправду, стоило его погладить - кот тут же завалился на пол и заурчал. Четвёртый член прайда, кошка Дуся, нашлась на клумбе возле входа в дом - она там грелась на солнце.

Около кухни Вероника вспомнила, что рыба же! Раз они в Листвянке, то надо зайти на рынок за рыбой. Вик, услышав это, только рассмеялся и сказал, что за рыбой надо не на рынок, а к тёте Нине. У неё есть знакомые, которые приносят прямо домой - и свежий омуль, и малосольный, и копчёный. Если есть - она поделится. И вообще едой поделится. Ей только намекнуть, она весь багажник забьёт.

Веронике снова стало не по себе - ну да, мама тоже всех вкусно кормит, но потом же всегда говорит, что они сами никакие, поэтому и пользуются тем, что она им на стол ставит. Похоже, если Нина Фёдоровна и страдает этой болезнью, то не вслух. Иначе её бы не просили. И Вик не видит ничего особенного в том, чтобы попросить.

Видимо, она молчала слишком долго.

- Чего молчишь, душа моя?