Та еще злючка

И активная племяшка, у которой неожиданно наладилась личная жизнь, здесь не в кассу.

Я глажу Жениха, зарываясь пальцами в мягкий мех на брюшке, бубню уныло:

— Оставь меня, старушка, я в печали…

— Это кто еще старушка? — возмущается Натик, — на себя глянь!

— Ну, ты у нас тоже — не осетрина первой свежести…

— Вот опять у тебя настроение поганое! Теть, тебе нужен мужик!

Ой, какие мы стали умные. Особенно с тех пор, как сами заимели себе мужика.

Того самого, который…

Так, все.

Жениху очень не нравится, как я начинаю его нервно тискать, и он, извернувшись, кусает за ладонь.

Пока еще предупреждающе. Как и любой нормальный мужчина. Предупреждает, предупреждает, раздувается от злости и недовольства… А потом кааак!..

— Тебе, племяшка, надо заняться своей личной жизнью и отстать от тетки.

Мне, конечно, хочется ей нахамить, но я сдерживаюсь. Я — старше. Я — мудрее.

Мне вообще в это все влезать не надо.

Но Натик как с цепи срывается, начиная уговаривать меня прогуляться. Сегодня вечером. Только вдвоем. Я же соскучилась, теть!

Я отбиваюсь.

Мы не виделись с ней после тех посиделок в кафе, когда племяшка и рассказала о своем новом ухажере.

С тех пор информацию о развитии их отношений я получала только в телефонном виде.

И радовалась, что Натик не видит моего перекошенного лица.

Потому что отношения развивались.

И активно.

И от этого всего, от захлебывающейся радости в голосе Натика, от своей черной душной зависти, неожиданно обнаруженной в доселе вроде как мирном и спокойном характере, мне становилось плохо.

Физически.

Потому что она была счастлива.

А я…

А я вспоминала крепкий хват ладоней на своих плечах и талии, лучики морщинок возле смешливых глаз, хрипловатый голос, слова «До встречи, злючка»… И умирала от злости и зависти.

И, самое главное, что сама прекрасно понимала это. Понимала, насколько это бессовестно по отношению к счастливой племяшке, насколько это все глупо вообще… И все равно не останавливалась.

А потому, осознав свой эгоизм и испорченность, я приняла меры.

Перестала общаться и делала специальные упражнения аутотренинга, призванные поймать дзен и вспомнить, наконец, что я — взрослая серьезная женщина, педагог. И что из родни у меня только племяшка и осталась.

И она заслуживает счастья.

И что этот бабник, так легко и играючи разрушивший мою жизнь и веру в себя, ей нравится. И с ней он, наверно, совсем другой. И что мне надо перестать терзаться завистью, ревностью и злостью и просто порадоваться за Натика.

Прошло две недели, но особых улучшений не наблюдалось.

Натик, в своем счастье, забывшая на недельку, что у нее есть тетка, потом как-то неожиданно вспомнила про меня, и начала атаковать звонками и приглашениями погулять. Вчетвером. Потому что ее мужчина прихватит приятеля.

А меня буквально ужас продирал от одной только мысли о том, что я соглашусь, приду на встречу, и… И что это будет вообще?

Я осознавала, насколько это все смешно, потому что у меня никаких отношений с ее мужчиной не было, не считать же за отношения наши переругивания?

И потому, надо бы себя вести, как взрослая.

Но не получалось. Пока.

Будем надеяться, что время лечит.

И я еще на их свадьбе…

Ох, черт!

Жених неожиданно рявкает и кусает меня уже всерьез.

А потом спрыгивает с дивана и, гордо задрав хвост и выставив на обозрение пушистые мужские признаки, идет на кухню.

Я не останавливаю, смотрю виновато.

Это он еще мягко меня, учитывая, что я в его животик пушистый чуть ли не ногтями вцепилась.

Надо будет потом ему почек дать куриных, извиниться.

— Тееееооооткаааа… — завывает в трубке Натик.

— Ладно, — вздыхаю я, — сейчас соберусь. Или давай, ты ко мне? А?

— Нет уж! — радостно тараторит Натик, — давай вытряхивайся из халата, рисуй лицо и выползай в Плазу! Посидим на фудкорте, как белые люди!

Я натягиваю зеленый свитер и джинсы, прихватываю волосы в хвост, рисую губы, смотрю на себя в зеркало. Крррасотка!

В торговом центре по случаю вечера субботнего дня полно народу.

Все веселые и одухотворенные покупательским азартом. Моя мрачная физиономия, наверняка, выделяется, и очень сильно, но без разницы.

Вижу Натика.

И спотыкаюсь от неожиданности.

Обдаёт сначала жаром, потом холодом. Племяшка! Предательница!

Как она могла?

Спиной ко мне стоит рядом с ней высокий темноволосый мужчина в кожаной куртке.

У мужчины широкие плечи и подтянутая задница.

И издалека мне кажется… Именно то, что кажется.

Что Натик, устав ждать, пока я приду в себя, просто обманом выманила меня из дома, и сейчас будет активно знакомить со своим мужчиной.

Я застываю, вытаращив глаза. А потом делаю глупое движение, чтоб развернуться и слинять. В голове опять одна обсценная лексика, теперь уже по адресу этой невозможной провокаторши!

Но тут Натик видит меня и кричит радостно на половину ТЦ:

— Тетка! Иди сюда!

И рукой машет.

Что-то говорит своему спутнику, поднимаясь на носочки, чтоб дотянуться до уха. Ее ладошка, по-собственнически лежащая на его широком плече, бьет по нервам сильнее, чем вся ситуация в целом.

Я закрываю глаза, собираюсь.

Бежать глупо, Вера.