Та, что будет моей

В груди сдавило. Это было очень хорошо знакомое, но уже слегка забытое ею чувство. Она ревновала его все те годы, что знала и втайне любила. Ревновала не открыто, не агрессивно, просто держала это неприятное чувство в глубине души, а он, пусть и не специально, по постоянно его подпитывал. Когда привозил к домой своих девушек, когда уводил их в свою спальню.

Конечно, она прекрасно понимала, чем они там будут заниматься и думать об этом не хотела, даже запрещала… но все равно думала, отравляя саму себя монотонной ревностью.

Ревновала она его даже совершенно не видя, например, когда он жил в Америке. Она была жутко на него обижена, разочарована, раздавлена, ей было дико больно, но ведь сердцу, к сожалению, приказать невозможно. Он бросил ее, а она продолжала любить его, ненавидя. И ревновать. Но эта была пустая эфемерная ревность. "Ревность где-то там".

Потом родилась Валюша и ей стало не до лелеяния своих чувств — младенец с легкостью переключит мысли кого угодно.

Да, он где-то есть и он ее бросил, так в жизни случается. Конечно, он не тратит там время даром, но убивать себя мыслями о человеке, которому это точно не нужно непростительная глупость, — убеждала она саму себя.

Но все это было раньше, пока его не было рядом, а теперь он появился и был так близко… Легко ненавидеть человека, когда он далеко, легко думать, что ты сильная, не видя его глаз…

А прикосновения?

Она ненавидела себя за душевный ответ, за то, что тело молниеносно реагировало на его руки. Ей пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы не показать истинных эмоций. Однажды она уже открылась ему и во что это в итоге вылилось?

Она видела сейчас как он на нее смотрел, и на какое-то мгновение даже решила, что если это не чувства, то небезразлична она ему точно, ведь не зря он так взъелся на Валентина — да он тоже ревновал! А потом это сказанное на английском "детка"…

Это было больно. Глупо, нелепо, совершенно нелогично, но все равно по-женски больно… Ведь чтобы ни произошло, как бы сильно он не обидел ее в прошлом, она все равно не смогла окончательно его забыть.

Аглая подошла к окну и, убрав занавеску, незаметно выглянула на внутренний двор: Артур лежал на одном из шезлонгов у бассейна и, опустив на глаза солнечные очки, говорил по телефону.

С ней. "Деткой".

Кто она, его американская подружка?

Наверняка красавица с обложки Вог, наверняка из обеспеченной семьи. Образованная, яркая, живая.

Та, что ему подходит.

Ее злило, что она вообще думает об этом, но не думать не могла. И чем больше мыслей крутилось в ее голове, тем хуже ей становилось.

Черт бы побрал этого Вишневского! Лучше бы он вообще не возвращался!

Она задернула занавеску и занялась какими-то домашними делами, честно попыталась отвлечься, но чтобы она не делала, мысленно возвращалась к их стычке, прокручивала в голове их диалог и "детке"…

Все-таки это невыносимо больно.

Часть 9

* * *

Весь следующий день Вишневский крутился в городе, потом вернулся домой, забрал нужные документы, сменил джинсы на строгий костюм и, выехав за ворота увидел, что Веснушка и Валюша стоят под козырьком у этих самых ворот.

Аглая говорила с кем-то по телефону, а девочка, вытянув руку, ловила ладошкой капли мелкой мороси. На ее плечах яркими желтыми полосками выделялись лямки рюкзака, на голове болтался капюшон такого же желтого дождевика.

И чего они тут зависли в такую погоду?

— И что теперь? — доносился ее приглушенный из-за шума дождя голос. — Мы уже вышли и ждем! Когда вы пришлете следующую машину?… Час? Вы серьезно?!

Артур опустил до конца стекло и выглянул на улицу. Не смог не отметить, что в этой голубой, чуть промокшей джинсовой куртке она выглядела очень даже симпатично.

— Какие-то проблемы?

— Нет никаких проблем, — раздраженно отшила его она. Смахнув с дисплея капли, принялась что-то быстро набирать на виртуальной клавиатуре.

— Наше такси не приехало, — вздохнув совсем по-взрослому, ввела его в курс дела Валюша. — Мама злится.

Такси не приехало, значит…

— И чего вы тут мокните? Почему не дома?

Девочка пожала плечами и принялась снова с воодушевлением ловить капли.

Дел у него сегодня было еще по горло — реально каждая секунда на счету, но бросить их вот на улице он не мог.

— Переждали бы дома, — сказал он, дождавшись, когда она что-то дописала и сунула телефон в карман. — Зачем тут стоять.

— Мама с Иракли уехали на УЗИ, забрали с собой ключи, — нехотя поделилась она и шмыгнула носом. Погода сегодня действительно выдалась пасмурная.

— Так у нас могли бы подождать свое такси.

— Неудобно. Да и дома у вас никого нет.

Какие мы…

Вишневский взглянул на часы и отметил, что время уже сильно поджимает. Через два часа его ждали на собеседовании по поводу должности в Сколково. Сколково — это не переговоры на точке с овощами у дяди Вазгена, наплевательски ну никак. Там каждая наносекунда на счету, потому стоит она несколько сотен, а то и миллионов.

Дом Аглая и инновационный комплекс находились в разных районах города, если только сильно поторопиться…

Ну не бросать же их здесь действительно, в конце концов.