Т.Н.

Конечно, ведь он такой мягкий, об него так удобно вытирать ноги! Недаром он так любит стелиться, как в любую вещь заложена тяга исполнить свое предназначение. Мягкий пушистый персидский… нет, не котёнок, коврик. И лишь иногда ему дозволяется побыть котёнком, когда хочется с кем-нибудь поиграть. А наигравшись, брысь на место у двери! Чтобы все могли видеть, что это я вытираю об тебя ноги, и последовать моему примеру. Ведь у художников восприятие настолько утончённое, что они сразу же понимают, чего от них хотят. Поэтому нужно сразу же и указать ему на его (почётное) место. В уголке. А то привыкнет относиться к себе, как к чему-то возвышенному, начнет ныть, что ты, де, уделяешь недостаточно внимания его персоне. А ведь в мире столько ещё и других полезных вещей. И муж – самая полезная из них! А потому, что ею чаще других приходится пользоваться и – самая надоедливая. Поэтому нужно сразу же дать ему понять с кем он имеет дело! И – так, чтобы он это дело быстренько и освоил. Поэтому мужей нужно выбирать сообразительных. И чем он умнее, тем охотнее и качественнее он будет исполнять свои, как он будет считать, обязанности. Умные – такие дураки! Аж дух захватывает! Нет, я положительно восхищаюсь умными людьми. Ведь дураку будет плевать на то, чего ты от него хочешь. У него, чаще всего, есть своё собственное представление о том, какой должна быть жена, и он – через тебя – будет упрямо пытаться воплотить свою абстракцию. Он никогда не поймёт твою нежную ранимую душу, заслышав утонченные вибрации которой любой чуткий проницательный юноша – с душою цвета неба – тут же пошёл бы на поводу. Поэтому на умных парней такой спрос. Ведь гораздо приятнее угнетать, чем быть вечно угнетаемой – из-за того, что тебе, просто-напросто, нужен муж. Ведь у любого из них есть не только полезные, но и бесполезные – вредные – стороны. И от того, сможешь ли ты им руководить, и будет зависеть то, какими из сторон он будет к тебе поворачиваться.

– И вчера я делал вид, что меня понесло, именно для того, чтобы твоя мать начала меня ревновать. И снова начала за меня цепляться, не желая упустить такой «брильянт», – усмехнулся отчим.

– То есть, набивал ценник? – усмехнулся Лёша. Давно уже поняв, что у его отчима был ярко выраженный психотип «Праведника». То есть услужливость была у него «в крови». И он просто использовал эту черту своего характера в конструктивных целях. Не вызывая особых подозрений.

– Конечно! А как же ещё мне стать для неё «брильянтом»? Реально начать ей изменять, что ли? Это не только глупо, но и приведёт лишь к распаду семьи. А так – дело в шляпе размером с американский авианосец, – усмехнулся отчим, – и ни какого риска!

– Ведь всё познается в сравнении! – усмехнулся Лёша.

– Я просто не мог упустить шанс так просто и легко подзаработать пару нашивок на китель своего имиджа. Тем более, зная уже ту самую историю между этой бабой и твоим отцом. И предугадывая вероятную реакцию твоей матери. Я просто оживил в ней ту самую ревность. Поэтому-то я тебе тогда и говорил, когда ты ластился к Джонсон, что ты неправильно себя ведёшь и только расслабляешь её. Но ты думал тогда, что ты самый умный и не стал меня даже слушать. И посмотри, чего ты добился? Никогда никому не признавайся в том, что ты её любишь! Если не хочешь её потерять. Ведь она тут же начинает вытирать об тебя ноги. И пилить мозги. А не бегать перед тобой на цырлах, как передо мной – твоя мать. Всячески пытаясь мне угодить. И если и бурчать на меня, то только в общении с тобой или ещё с кем-то. И то – втихаря и закрыв дверь на кухню. И тогда, когда тебе было лет шестнадцать, кажется, и ты пытался заступиться за свою мать, так что мы чуть ни подрались, но ты вовремя убежал, я всего лишь вправлял ей мозги на место. И ни за что не позволил бы себе её ударить! Хотя и делал вид, что всё к этому и идет. Но только для того, чтобы она понимала всю важность ситуации, которую мы тогда разбирали. И со мной соглашалась. А иначе! – с усмешкой погрозил он кулаком. – И теперь ты снова купился на мою игру! – усмехнулся он.

– Мне просто стало жалко тогда свою мать, – признался Лёша. – Потому что я видел тогда только её реакцию. И захотел защитить. Ведь я тогда уже года два качался, а потом около полу года ходил на тхэквондо. Поэтому-то когда ты подошел на ударную дистанцию, я даже не вставая с дивана сразу же ударил тебя ногой в челюсть и подскочил. А когда ты не успокоился, именно это и помогало мне тогда автоматически отбивать твои удары. Но я просто не хотел тебя тогда бить. Чтобы не разрушать семью. Ведь ты потерял бы свой авторитет и стал бы потом отыгрываться на матери. А когда ты вернулся на кухню и, думая что ты меня победил, начал снова ей угрожать, я тут же захотел за неё заступиться. Но уже отметелить тебя по-настоящему! Я встал и крикнул тебе: «Ты что, так ничего и не понял!?» Помнишь? Но мама крикнула, когда ты снова дернулся в мою сторону, вытаращив свои пьяные глаза: «Беги, сынок!» И я, сам не знаю почему, убежал.