Т А Й Н А Ц А Р Я И О А Н Н А

– А почему же тогда такой хороший орденский проект Грозного потерпел неудачу?

– Не могу же я знать все на свете, подполковник. Значит, чего-то недоучел.

– Но и на Западе орденские проекты тоже потерпели поражение. Тех же тамплиеров разгромил Филипп Красивый.

– А потом сдох скоропостижно. Как и все его холуи, великие государственники. А потом наследники тамплиеров заварили и Реформацию и Французскую революцию. Так что в исторической перспективе они отомстили.

Отомстим и мы. За века, прожитые под ублюдским византийским режимом. Семитским по самой своей сути. Какие бы туземные болваны не стояли у власти. Нет арийца в семитической византийской политической модели с нелепым православием в основе! Нет!!!

А Запад, он не выживет, если не отбросит к чертям эту византийскую модель[54] – государство как таковое, и не откажется от опоры государства – христианской церкви. Если не вернется к орденским структурам.

Впрочем, у меня есть подозрение, что Запад до этого дозревает.

– Но причем тут язычество и древние арийские религии? Я что-то не вижу во всем этом языческого аспекта. Все только арианцы против православных. Или против католиков. А потом, при чем здесь ваш Сварогов квадрат?

– Арианцы всегда тяготели к компромиссу с язычниками. Более того, есть данные, что только так смогло распространиться христианство в Центральной, Западной и Северной Европе. В ортодоксальной версии белые арийские народы его бы просто не приняли.

А так, смотри, какая ситуация. Есть разные „подобосущные“. Вы, господа арианцы, считаете своего „подобосущного“ самым крутым? Не отрицаем, сильный был пророк. Но и наши не последние.

Понимаешь, в такой постановке есть тема для диалога и компромисса. А с ортодоксами православия или католицизма у нас, язычников ни диалога, ни компромисса нет. С мусульманами, кстати, тоже. Недаром Грозный объявил их вне закона.

И в документах, которые мы нашли, наверняка содержатся и эти моменты. Но, опять же, не только в них. Эти вещи уже, в сущности, известны. Они обсуждаются в тех или иных вариантах в респектабельном научном сообществе Европы. В частности в Берлинском историческом салоне.

Так что арианцы вполне могли использовать и языческую символику и языческие знания. А Сварогов квадрат – это древнейший арийский символ. Он, помимо всего прочего, мог еще во времена ледниковья использоваться как первый навигационный прибор, позволяющий ориентироваться по звездам. Его легко сплести из прутьев. А один из лучей, его на изображениях иногда заштриховывают, направляли на Полярную звезду.

В этом исполнении Сварогов квадрат, это всегда знак, указывающий на местоположение чего-то.

– Но там кругом полно и этих немецких свастик? Только немного закругленных.

– Правильно. Но это же кладбище! Обратная свастика есть символ отрицания[55]. Символ смерти. Вполне уместный на кладбище и только на кладбище.

– А теперь вопрос к тебе, княжна. Ты говорила, что в библиотеке должны быть какие-то книги и твоих предков. В частности что-то вроде Кама-сутры по-русски, – сказал Мыльников.

– И она тебе это демонстрировала, Семен?

– Что это?! – Мыльников не знал, что ему делать, оскорбляться или смеяться.

– Ну, копии этих документов, – как будто невинно уточнил Кузнецов.

Тамара звонко расхохоталась. А Мыльников промолчал, не зная, что сказать. Между тем, княжна сказала:

– Грозный был большой любитель книг по мистике и эзотерике. Как, кстати, и все руководители орденских структур во все времена. И он в свою библиотеку собрал и эти русские ведические книги. Часть из которых принадлежала моим предкам, арийским князьям-колдунам Полоцким.

Мы еще не смотрели наши находки, но, наверное, там кое-что есть и из этой части его книжного и рукописного собрания. Но я думаю, что это не обязательно там будет. Сдается мне, что не всю библиотеку мы выкопали. Там еще надо искать и искать.

– Хватит поисков, – решительно вставил Кузнецов. – Придем к власти, найдем остальное. А пока надо толкать за хорошие деньги то, что нашли и начинать мутить русскую антиимперскую национальную революцию.

Он был снова бодр, как будто не было этих сумасшедших дней и этой бессонной ночи.

– Ну, Святослав, революции это по твоей части. Мы с княжной с вами только до момента продажи. После этого по братски поделим доходы и вы снова сюда, а мы во Флориду. Или в Ниццу? Как, Тамара?

Он сказал это так по-хозяйски, что ей показалось, как будто он при всех хлопнул ее по заду. Не как княжну, а как деревенскую бабу из Лукъянцева.

Но она опустила глаза, и кротко ответила:

– Я предпочитаю Флориду, Сеня.

– Ну, вот и славненько. А теперь спать. На дворе утро. А дел у нас впереди невпроворот.

Тамара заметила, как радостно блеснули глаза Малыша, при словах Кузнецова „снова сюда“, которые теперь подтвердил в своей реплике Мыльников. И она вдруг до боли в стиснутых скулах позавидовала этой малышке. А та, нежно посмотрев на Кузнецова, попросила:

– Отвезешь меня на работу, Святослав?

– Да, конечно, но почему не домой?