Т.4. Пожиратели огня

БОЙ ОБЕЩАЛ БЫТЬ ТЕМ БОЛЕЕ ИНТЕРЕСНЫМ, что все суда внутри нисколько не пострадали от электрических залпов; чтобы победить врага, нужно было идти на абордаж, причем малейшее повреждение крыльев или руля должно было неизбежно повлечь за собой моментальное падение судна на землю, а это означало неизбежную и страшную смерть для всего экипажа.

В данном случае, сила удара несомненно была на стороне «Ремэмбера», а проворство движения и численность — на стороне противника.

Достаточно было, чтобы одно из малых судов атаковало «Ремэмбер» с носовой части, тогда другое могло наброситься со всего разлета на одно из крыльев колосса и повредить его. Понятно, что при этом и атакующее судно погибнет вместе с атаковавшим, и тогда победа останется за другим маленьким судном, которое и сотрет с лица земли Франс-Стэшен и всех его обитателей.

Поэтому было необходимо, чтобы весь экипаж того из двух судов, которое атакует «Ремэмбер», согласился пожертвовать своей жизнью.

Не подлежит сомнению, что если бы Хомутов и Иванович могли сообщаться между собой, то первый предложил бы пожертвовать собой ради удачи предприятия, но Красный Капитан, предвидевший опасность, решил не дать времени своим противникам сговориться. Да и вид внезапно вынырнувшего из озера «Ремэмбера» произвел на Ивановича ошеломляющее впечатление, и некоторое время «Оса» бесцельно носилась в воздухе. Спайерс приписал это неосведомленности человека, которому Иванович должен был спешно поручить управление судном; думая, что его смертельный враг находится на «Лебеде», он направил «Ремэмбер» на последний.

Хомутов сразу понял, что не может рассчитывать на своего союзника, и решил смело выдержать схватку. Чтобы лучше владеть своим судном, он убавил ход, и в тот момент, когда «Ремэмбер» устремился на него с целью нанести решительный удар, «Лебедь» кинулся книзу, и колосс, увлекаемый силой инерции, стремительно пронесся над ним Едва только «Лебедь» остался позади, как он тотчас же поднялся и попытался нанести «Ремэмберу» удар своим тараном в кормовую часть. «Ремэмбер» едва успел повернуться носом к противнику, который, видя, что его маневр не удался, пользуясь своей быстротой, взвился вверх и пронесся над гигантом.

То было поистине грандиозное зрелище, и зрители невольно испытывали известное сочувствие к этому маленькому судну, так геройски сражавшемуся с гигантом врагом.

После нескольких счастливо избегнутых атак маленькому «Лебедю» удалось наконец всадить свой таран в корму «Ремэмбера», но — увы! — он не смог уже вытащить его и очутился как бы на буксире у своего неприятеля. Джонатан Спайерс тотчас же понял свое преимущество и направил судно к земле, рассчитывая, что если «Лебедь» не успеет высвободиться раньше, то «Ремэмбер» возьмет приз. Иванович думал, что Хомутов погиб; надо было бежать, но куда направиться, чтобы «Ремэмбер» не нагнал его, пользуясь своей более высокой скоростью? Внезапно ему пришла в голову мысль хотя бы на время замести свои следы. Лавирование, к которому ему приходилось прибегать, чтобы не попасть в зону боя, привело его к озеру, над которым теперь носилась в воздухе «Оса»; не задумываясь, Иванович направил свое судно к озеру и проворно нырнул в его глубь, сопровождаемый громкими криками присутствующих, видевших этот маневр. Этот поступок Ивановича лишил бедного «Лебедя» последней надежды в самый критический момент. Однако отважное маленькое судно все еще не сдавалось; оно употребляло теперь все усилия, чтобы высвободить свой таран, но это ему не удавалось. Тогда у Хомутова явилась мысль произвести разряд электричества; моментально последовал оглушительный удар. «Лебедь» весь задрожал, точно готов был разлететься в щепки, но в тот же момент, освободившись, снова устремился на «Ремэмбер» для фланговой атаки, которой «Ремэмбер», однако, благополучно избежал, опустившись неожиданно вниз.

Одно мгновение Хомутов надеялся, что пробоина, нанесенная гиганту его тараном, выведет его из строя, но блиндированная обшивка делала «Ремэмбер» неуязвимым.

Тем не менее эта отчаянная борьба маленького судна с гигантом подняла в глазах присутствующих личность Ивановича. Даже Джонатан Спайерс удивлялся его мужеству:

— А я-то считал его подлым трусом! — бормотал он, продолжая следить за всеми движениями своего противника… — Я положительно не узнаю его, и если бы его товарищ обладал хотя бы десятой долей его мужества, я был бы разбит своим собственным оружием… Если мне удастся взять его живым, то мы окажем ему честь и расстреляем его: таких людей не вешают, как собак! Какая жалость, что он так же подл, как и смел!