Т.3. Грабители морей. Парии человечества. Питкернское преступление

Когда умирал человек, его смертные останки относились в место успокоения не жрецами или какими-нибудь служителями храма, а право хоронить умершего отца или мать принадлежало старшему сыну, точно так же как и произнесение над их могилами искупительных молитв, имевших целью очистить их от грехов и вызвать духов, которые должны были провожать их души на Тупаи и защищать их перед грозным судьей, — составляло нечто вроде привилегии того же старшего сына.

Если мы обратимся к азиатским обычаям, то увидим, что в Индии отец мог попасть в священное жилище исключительно благодаря молитвам сына; ввиду этого индусские брахманы придумали усыновление как средство к продолжению потомства.

Когда наступала ночь, тело покойного отвозилось старшим сыном в тайное место; печальную процессию, кроме сына, могли сопровождать только несколько близких родственников, которые помогали переносить тело и сейчас же удалялись, как только тело было доставлено до места вечного успокоения и там положено.

В течение целых трех дней сын молился на могиле своего отца, принимая пищу только один раз перед восходом солнца. По прошествии этого времени душа умершего в сопровождении духов благополучно достигала Тупаи, а сын со спокойной совестью возвращался в родную деревню.

По всей вероятности, обычай держать в тайне место погребения произошел от многочисленных войн, которые вели между собой народы Океании, и чтобы спасти от оскорбления могилы предков.

Особенно заботились о том, чтобы их место погребения осталось неизвестным, арики, или воины. Тело покойного глубокой ночью уносилось с помощью доверенных лиц куда-нибудь в горы и пряталось в расщелине скалы, которая потом засыпалась листьями и землей.

Тайна погребения сохранялась свято. По верованиям туземцев, если бы кто-нибудь попытался открыть место погребения, то был бы после смерти лишен покровительства духов, которые сопровождают душу до Тупаи, и она с помощью злых духов наверняка попала бы в ад.

Прежде чем тело умершего увозили из дому, родственники, находившиеся около него, начинали испускать вздохи и рыдать, повторяя при этом всегда одни и те же фразы, предписываемые обычаем.

Жена

Отчего оставил ты свое жилище?

Неужели только для того, чтобы увидеть лицо мрачного Уретаетае?

Разве вокруг твоего жилища не было больше майоре?

Или тебе твоя семья так надоела, что ты поспешил призвать духов, которые провожают до Тупаи?

Родственники

Неужели твоя рука не могла уже больше держать весло?

Разве мы отказывались помогать тебе вести боевую пирогу?

Разве ты не имел места в марае?

Разве твои мускулистые руки не могли больше тянуть сети?

Жена

Или, быть может, душа Тупану-вахине (духа-женщины) увлекла тебя обманчивыми песнями в страну мертвых?

Быть может, ты слышал в ночной тишине пение птицы смерти?

Если ты только спишь, то проснись.

Если ты не успел еще скрыться, то возвратись скорее в свое жилище.

Родственники

Хочешь, тебе сейчас молодые девушки приготовят свежего таро и подадут папуа.

(Это туземные кушанья; таро делается из ядра кокосового ореха, а папуа — из перебродивших плодов хлебного дерева).

Мы принесем тебе из леса диких свиней.

Мы будем пить вместе с тобой ароматный сок ави (киферское яблоко).

Ты не хочешь отвечать?

Так запомни хорошенько нас, прежде чем навсегда покинуть эти места.

Если Уретаетае заставит тебя блуждать по морям, то не направляй наши пироги на рифы.

Упроси Мараму не дуть, когда мы будем в море (Марама — сильный западный ветер).

Так как ты не хочешь возвращаться, то сообщи духам наши имена, чтобы они могли после нашей смерти придти за нами и провести до Тупаи.

С прибытием новых родственников, приходивших поклониться праху умершего и обязанных принимать участие в погребальном хоре, стоны и вопли возобновлялись с прежней силой.

Что же касается траура, то мужчины брили себе особенным образом головы, а женщины срезали косы. Этот обычай сохранился и до настоящего времени.

Здесь не мешает заметить, что большей частью плакальщики и плакальщицы не становятся от этого печальными, и только прибытие нового родственника заставляет их опять приняться за прежнее.

Самая поразительная черта сходства полинезийцев с азиатами заключается в их общественном устройстве, которое является почти точной копией с общественного устройства народов Азии.

Полинезийцы разделялись на следующие четыре касты: ореро-тохунга, или жрецы, арики, или аристократия, раатира, или мелкая буржуазия, и манахуне, или рабы.

Точно так же, как в Риме, Греции, Египте и Индостане, браки между различными кастами были запрещены.

Однако у них существовал обычай, какого мы не находим нигде более, и который, по всей вероятности, начался в Океании в ту эпоху, когда женщина достигла той свободы, которой она пользуется и до наших дней.

Так, женщина, имевшая ребенка от неизвестного отца, передавала ему не только касту, но и все привилегии, которыми она пользовалась благодаря своему положению.