Т. 07 Пасынки Вселенной

— Вот именно. Ну раз у тебя неприятностей нет, может быть, объяснишь, почему профессор де ла Пас так настойчиво жаждет поговорить с тобой, — он звонил уже трижды, — и почему он хочет связаться с какой-то женщиной со странным именем Вайоминг Нотт и почему он думает, что она с тобой? Неужели ты завел себе постельную партнершу, Мануэль, а мне ничего не сказал? Милый, у нас в семье полная свобода, но ты же знаешь, я предпочитаю быть в курсе. Просто чтобы избежать неожиданностей.

Ма всегда ревнует к другим женщинам (кроме остальных жен), но никогда и ни за что на свете в этом не признается. Я ответил:

— Ма, разрази меня гром, нет у меня никакой партнерши!

— Ладно. Ты всегда был правдивым мальчуганом. Тогда в чем дело, объясни.

— Я спрошу у профессора. — Это не ложь, просто уловка. — Он оставил свой номер?

— Нет, сказал, что звонит по автомату.

— Хм… Если он снова прорежется, пусть скажет, куда ему позвонить и когда. Я тоже говорю из автомата. — Еще одна уловка. — Между прочим, ты слушала последние известия?

— Ты же знаешь, я всегда их слушаю.

— Есть что-нибудь новое?

— Ничего интересного.

— В Луна-Сити все спокойно? Никаких убийств, мятежей и так далее?

— Нет, конечно. Только дуэль в Боттом-Эли, но… Мануэль! Ты кого-нибудь убил?

— Нет, Ма.

(Сломать челюсть еще не значит убить.)

Она тяжело перевела дух.

— Ты когда-нибудь доведешь меня до инфаркта, милый. Ты помнишь, чему я тебя учила? В нашей семье не принято принимать участие в уличных драках. Если нужно кого-нибудь убить — а это крайне редкий случай, — вопрос необходимо взвесить и спокойно обсудить в кругу семьи. Там и решим, что да как. Если кого-то нужно ликвидировать, люди должны об этом знать. Пусть даже придется немного подождать, репутация семьи того стоит…

— Ма! Да не убивал я никого и даже не собирался! А твою лекцию я уже наизусть знаю.

— Пожалуйста, дорогой, не забывай о вежливости.

— Прости.

— Уже простила. И забыла. Я должна сказать профессору де ла Пасу, чтобы он оставил свой номер? Скажу.

— Еще одно. Забудь имя «Вайоминг Нотт». Забудь, что профессор меня спрашивал. Если позвонит кто-то незнакомый или явится лично и спросит обо мне, то ты ничего обо мне не слыхала и не знаешь, где я… Скорее всего уехал в Новолен. Ни на какие вопросы не отвечай, особенно если явятся ищейки Смотрителя.

— За кого ты меня принимаешь?! Мануэль, у тебя неприятности?

— Небольшие, и я с ними справлюсь.

— Надеюсь!

— Расскажу все, когда доберусь до дому. Больше говорить не могу. Люблю. Отключаюсь.

— Я тебя тоже люблю, милый, Sp’coynoynochi!

— Спасибо и спи спокойно. Отбой.

Ма — удивительный человек. Ее спровадили в Булыжник за то, что она порезала какого-то мужика при обстоятельствах, вызывавших сильное сомнение в ее девичьей невинности. С тех пор она стала ярой противницей насилия и распущенности, хотя фанатичкой ее не назовешь. Готов поспорить, в юности она была огневой девкой, жаль, не довелось нам пообщаться в те времена; но я счастлив, что делю с ней вторую половину ее жизни.

Я снова вызвал Майка.

— Ты знаешь голос профессора Бернардо де ла Паса?

— Знаю, Ман.

— Так… Майк, возьми, пожалуйста, на прослушивание столько телефонов в Луна-Сити, сколько можешь, и если услышишь его голос, дай мне знать. Особое внимание удели телефонам-автоматам.

Прошло целых две секунды: я задавал Майку задачки, которых он никогда не решал; думаю, ему это нравилось.

— Я могу прослушать и идентифицировать все телефоны-автоматы Луна-Сити. Можно еще сделать случайную выборку прочих телефонов.

— Хм… Не перегружайся. Послушай его домашний телефон и телефон школы.

— Программа выполняется.

— Майк, ты самый лучший друг из всех, что у меня были.

— Это не шутка, Ман?

— Не шутка. Истина.

— Я горд… поправка: я горд и счастлив. Ты мой лучший друг, Ман, потому что единственный. А следовательно, никакое сравнение невозможно.

— Я позабочусь о том, чтобы у тебя появились новые друзья. Которые не-дураки. Майк! У тебя есть свободный банк памяти?

— Есть, Ман. Емкость десять в восьмой степени битов.

— Превосходно. Можешь ты его заблокировать так, чтобы им пользовались только ты и я?

— Могу и сделаю. Назови сигнал блокировки.

— Э-э-э… «День Бастилии».

Это был одновременно и день моего рождения, как объяснил мне профессор де ла Пас несколькими годами раньше.

— Банк заблокирован.

— Чудненько. У меня есть запись, которую я хотел бы туда поместить. Но сначала… Ты уже завершил набор завтрашнего номера «Ежедневного Лунатика»?

— Да, Ман.

— Есть там что-нибудь о митинге в Stilyagi-Холле?

— Ничего, Ман.

— А в новостях, транслируемых из города? О мятежах, например?

— Ничего, Ман.

— «Все страньше и страньше, — сказала Алиса» [13]. Ладно, запиши это под шифром «День Бастилии», потом обдумай. Только, ради бога, даже в мыслях за пределы этого банка не высовывайся, и все, что услышишь, держи там под замком.