Сыскари

– Ну, насчет удовольствия ты загнул, Сизов! – поморщился Гуров. – Какое уж тут удовольствие! Зря ты хорохоришься. Для твоего ареста и сейчас достаточно оснований, и на свободу ты уже не выйдешь, не надейся. Да ты и сам это отлично понимаешь – иначе бы не рванул от нас на снегоходе.

– Покататься захотелось, – усмехнулся Сизов. – Люблю по морозцу с ветерком проехать.

– И все на чужих колесах, – заметил Гуров. – То на фургоне господина Вольнова, то на угнанной "Оке", а то на барском снегоходе. Барин тебе теперь по гроб жизни благодарен, наверное. Снегоход – игрушка дорогая.

– Я, что ли, в него из "АКМ" пулял? – пожал плечами Сизов. – Это он пусть вашему ведомству благодарность выносит. За меткую стрельбу.

– Однако вернемся к нашей основной теме, – остановил его Гуров. – Я недаром тут вспомнил про фургон, на котором вы уходили. Нам известно, что перед ограблением фургон ставился на ремонт. Очень разумно, между прочим. Когда речь идет о жизни и смерти, машину, конечно, требуется довести до ума. А кто же ее доведет до ума, как не бывшие асы-гонщики? Только вот что интересно – не в гараже ли Барина осуществлялась профилактика? В таком случае мы можем рассчитывать на массу свидетелей. Что скажешь, Сизов?

Арестованный нахмурился и задумчиво посмотрел себе под ноги.

– Н-да, – сказал он наконец. – Вот что бывает, когда стараешься сделать слишком хорошо. Говорил я этим придуркам, что надежнее будет угнать первую попавшуюся машину, но меня никто не захотел слушать. Всем надежности захотелось. Уверенности на сто процентов. Ничего не скажу, полковник, – тут ты попал прямо в яблочко. Стоял фургон у Барина в гараже. И пригонял его туда не кто иной, как ваш покорный слуга. Ну и что из этого? Допустим, меня попросил мой хороший знакомый, владелец фургона. А для чего, мне неизвестно.

– Ну да, а владелец фургона к тому же приказал долго жить. И некому ни подтвердить, ни опровергнуть твои слова. Очень удачно. Но эта выдумка долго не продержится, Сизов. Фургон использовался бандой при налете на выставочный центр, а в банде были твои друзья и коллеги. Поэтому факт соучастия в преступлении господина Вольнова практического значения не имеет. Он уже вне земного суда, Сизов. Как и многие из вашей шайки, кстати. Среди вас просто мор какой-то идет. Может, это "Глаз Будды"? Говорят, бриллианты приносят несчастье?

– Похоже на то, – согласился Сизов и вдруг попросил: – Может, снял бы наручники, полковник? Или боишься, что совершу побег? Не бойся. Я, может, и побежал бы, да нога болит, да и некуда мне, честно говоря, бежать. Ты вот говоришь "бриллиант, бриллиант", а что толку? Пока одно разорение на этом бриллианте и ничего больше. Знаешь, сколько я вбухал своих денег в это дело?.. А-а! Снял бы ты, правда, браслеты…

Гуров хмыкнул, но достал ключ и отстегнул наручники.

– Я бы еще покурил, – мечтательно проговорил Сизов, потирая запястья. – Не найдется сигареты?

Гуров порылся в столе у Крячко, нашел ополовиненную пачку сигарет "Тройка", бросил на стол перед арестованным, щелкнул зажигалкой. Тот прикурил, благодарно прикрывая пламя ладонями. Гуров обратил внимание, что руки у Сизова совсем не дрожат. Он полностью себя контролировал.

– Тоже своего рода свобода, – иронически заметил Сизов, откидываясь на спинку стула. – Когда теряешь все, начинаешь ценить мелочи. Кстати, о мелочах, полковник… Я – человек реальный. Иллюзий строить не люблю, но и с пустыми руками ходить тоже не хочется. Собственно, какая мне выгода трепать языком? Что я с этого буду иметь?

– Ну, многого я тебе предложить не могу, – пожал плечами Гуров. – Ты умный человек, решай сам. Если поможешь следствию, суд непременно учтет этот факт. Думаю, это существенно повлияет на срок заключения. А кроме того, кого ты собираешься покрывать? Насколько я понимаю, в банде ты не самый главный. На переговорах с Такером не был. Тебе не приходит в голову, что тебе уготована та же судьба, что и Вадиму Тропинину?

– Все там будем, полковник, – заметил Сизов.

– То есть тебя не шокирует, когда избавляются от своих? – удивился Гуров.

Сизов поднял на него насторожившийся взгляд.

– Не понял, полковник, – сказал он. – Кто избавляется от своих? О чем речь?

– Ну как же, – продолжил Гуров. – На переговорах с Такером присутствовали трое ваших. Николай Дарькин, Вадим Тропинин и еще одно неустановленное пока лицо. Николай Дарькин был убит нашим сотрудником в порядке самообороны. А вот Тропинин был расстрелян своим же, извини за выражение, товарищем. Дело в том, что Тропинин был ранен, машина его была повреждена – он превратился в обузу, и от него избавились, не задумываясь.

– Этого я не знал, – серьезно сказал Сизов. – Это для меня новость. А ты не врешь, полковник? Не блефуешь?