Сыщики преисподней (сборник)

И на что ее ноги стали похожи теперь? Шишки, безобразные синие вены, отложения солей на больших пальцах. Да только ли ноги? В затертом служебном халате, с пластмассовыми бигуди на голове, она уже не представляла собой того великолепия, которое окружал ее в тронном зале из сандалового дерева, где пол состоял из выложенных ребрышками золотых монет… Лет пятьсот назад она перебила у себя в комнате все зеркала и с тех пор не покупала новых.

Женщина еще раз натужно сжала белье, удовлетворенно заметив, что с его поверхности упало всего лишь несколько капель, – осталось только отнести его в сушильную комнату, и все будет готово. На руки она тоже старалась не глядеть, ибо они выглядели под стать ногам: шелушащиеся, с сильно огрубевшей кожей, уже много лет ей приходилось каждый день держать их в горячей мыльной воде.

Конечно, Ад запросто может позволить себе оборудовать городские прачечные современными стиральными машинами. Но зачем это делать, если с Земли регулярно поступают тысячи богачей и аристократов, которых Главный Суд традиционно приговаривает к ручной стирке белья в бедных кварталах? От рук шел отвратительный запах: мыло в прачечной выдавали ужасное – по слухам, оно сделано из жира нефтяных магнатов. После окончания смены она всегда оттирает пальцы духами, но мыльный «аромат», казалось, пристает к ее телу просто намертво.

…Женщина давно и прочно привыкла к своему нынешнему существованию – в конце концов, богатой и могущественной она была всего-то тридцать девять лет, а вот рядовой низкооплачиваемой прачкой – столько, что она уже давно бросила считать. После того как она отбудет стандартные сто тысяч лет наказания, ее переведут на уровень выше. Может быть, это будет другая работа, а может быть, она останется в этой прачечной, но только уже на менеджерской должности.

В городе она не общалась ни с кем из сотен своих бывших любовников – не хотела, чтобы они видели ее ТАКОЙ… в нынешнем плачевном состоянии. Хотя, если уж честно, они и сами не очень-то процветают – один из двух главных мужчин ее жизни, от которого она родила своего единственного ребенка, пашет в две смены в автобусном парке. Как-то раз она столкнулась с ним в переходе в метро – воняющий контрабандным портвейном, вымазанный в машинном масле с ног до головы, бывший владыка половины мира не узнал ее – даже когда она умышленно наступила ему на ногу. Лишь обматерил, дыхнув перегаром в лицо. Сыну тоже не до нее – он умер в семнадцать лет, а какие интересы у подростка, вечно находящегося в одном и том же возрасте? Девочки, пьянки да дискотеки – и так сотнями лет. Печально, что он так никогда и не повзрослеет.

Мужей, которым она во время земного бытия подсыпала яд в вино, женщина подчеркнуто игнорировала – эти сволочи раньше приходили к ней на работу, чтобы скандалить, приходилось даже вызывать полицию. Родной брат сам не хотел с ней видеться – был уверен, что попал в город исключительно из-за нее. Скажите пожалуйста, какой он стал правильный! Когда во дворце он проникал к ней в спальню и они сплетались на индийских шелковых простынях под покровом ночи, – что-то тогда дорогой братец не жаловался.

Понятное дело, все эти грехи ей скопом припомнили на Главном Суде – и секс с братьями, и отравление мужей, и регулярный отвар «колдовского зелья». Чушь какая! И что они понимают в колдовских зельях? Обычный любовный напиток, смешанный по рецепту любвеобильной прабабушки Беренис. Старый рецепт не подвел: оба властелина влюбились в нее без памяти. А вот на третьего он почему-то не подействовал, вот почему ей и пришлось отправиться в город… Какой компонент она не доложила? Пожадничала с семенами лотоса или чуть меньше сыпанула порошка из печени летучей мыши? Последняя версия, на которой она остановилась, – то, что третий был уже опоен зельем другой красавицы, более изощренным, привязавшим его к сопернице НАВСЕГДА.

Дни и ночи в пропахшей копеечным мылом прачечной слились в годы и столетия, а она все продолжала выжимать чужое белье: ничего не менялось, лишь росли варикозные вены на ногах. Неплохую цену ей пришлось заплатить за два десятка лет власти, запретных наслаждений и дворцовых интриг! Но самое интересное: даже если бы ей было известно, чем все это закончится, – она все равно пошла бы тем же путем. За потрясающую ночь любви потом не жалко и двести лет подряд носки стирать.

…Мокрое белье вязко шлепнулось в корзину. Привычно продев локоть в плетеную ручку, она с натугой подняла пятнадцатикилограммовый груз. Ну и задержалась же она в эту ночь – уже почти все коллеги разошлись, а в коридоре, ведущем в сушилку, из экономии потушили практически все факелы – утро. Ее ноги скользили по отсыревшим камням пола – прачечная располагалась в подвале, а царственная походка, из-за которой мужчины в свое время сходили с ума от страсти, теперь напоминала движения разжиревшей утки.