Сыщик Патмосов. Детективные рассказы

– А денег всего сто рублей давал. У него племянник Степан Петрович Трехин. Только совсем разбойник. Пьет и буянит. Я уж вам всю правду говорю. Я попуталась с ним и даже денег ему давала, только с ним одно горе. А тут он с Дунькой связался. Да! Она у Коровина на содержании. Так вот. Этот Дергачев, покойник, царство ему небесное, раз мне и говорит: «Никого у меня нет. Люби меня крепко, а я на тебя все отпишу». Вот как я поссорилась со Степкой, и скажи ему это. Как он зарычит, как вскочит! «Да я, – кричит, – убью раньше того!» И убежал. Это в субботу было, а нынче читаю – и убил! Понятно – он!

Она порывисто перевела дух. Наступила тишина. Флегонтов торопливо подал бумагу следователю. Ястребов прочел вслух показание.

– Теперь подпишите его!

– С удовольствием.

Она сняла перчатку и старательно вывела свою фамилию. Потом встала, взяла зонтик и сказала:

– Я вас очень просить буду поискать завещание.

– Есть, так отыщем! Ваш адрес?

– Поварской, дом пять!

– В случае чего мы вас потревожим. А Трехина адрес?

– Жил на Невском, пятьдесят четыре, в меблирушках[7], а сейчас не знаю!

– Благодарю вас!

– А убил он, это я знаю!

Караваева сделала общий поклон и, шурша юбками, вышла.

– Ну, что вы думаете? – спросил следователь.

– Разузнать надо, – сказал Патмосов.

– Непременно! Севастьян Лукич, напишите повестку Трехину.

– А как насчет Прохора Резцова? – спросил Патмосов.

Следователь развел руками.

– И не пойму! Вот история! Понятно, арестуйте. Что на него смотреть! Не он – отпустим! Теперь у нас двое.

* * *

Трехина искать не пришлось. Он приехал в квартиру убитого дяди и тотчас начал распоряжаться в ней как хозяин.

Это был господин лет тридцати трех, с типичной наружностью отставного поручика-скандалиста.

– Где ключи? – спросил он у Лукерьи, едва вошел в комнату.

– У следователя и пристава. Пришли, все описали, печати присургучили и ушли!

– Так! А ты стащить много успела? А? Ха-ха-ха! Ну, там я с ними поговорю! А теперь устрой закуску и водки! Скоро!

Лукерья засуетилась готовить завтрак новому барину.

Он прошел в спальню, где, не снимая сапог, растянулся на дядюшкиной постели. Лукерья принесла ему завтрак.

– Свои истратила, – сказала она.

– Ничего, сквитаемся, – ответил Трехин и, обняв ее под колени, привлек на постель.

– Ну, говори, старый хрыч путался с тобою? А?

– Что это вы, какие глупости! – кокетливо усмехнулась Лукерья, оказывая ему слабое сопротивление.

– Рассказывай! Он ко всякой бабе, как муха к меду! Машка была?

– Была. К следователю ездила и на вас показала, а потом сюда.

– На меня? Что на меня?

– А что вы дядюшку своего убили! – сказала Лукерья.

Трехин выпустил ее и вскочил.

– Это она на меня! Ха-ха-ха! Со злости, значит. От великой ревности. Ну, уж и оттреплю я ей шиньон! Будет знать Степана!.. А что ей наследство улыбнулось – это верно!

– Она сказывала, что он уже написал.

Трехин опять вскочил и вытаращил глаза, словно подавился куском.

– Врет! – заревел он через мгновение и вдруг, схватив фуражку, вихрем вынесся из комнаты…

Следователь только что окончил обед и собирался отдохнуть, когда слуга доложил ему о господине, который непременно хочет его видеть.

– Обязательно и непременно! – раздался сиплый голос, и в комнату вошел Трехин.

Ястребов встал и вопросительно посмотрел на него.

– Трехин! Степан Петрович, оговоренный девицей Караваевой в убийстве своего дяди и, между прочим, пришедший узнать о наследстве, так как нет ни гроша! А по оговору готов отвечать.

Ястребов на мгновение растерялся.

– Простите, теперь неслужебное время, и по делу я вас прошу прийти ко мне завтра к одиннадцати часам.

– Очень хорошо!

– Что же до наследства, это меня не касается. На ввод есть законный срок, а до той поры все у судебного пристава.

Трехин словно опомнился.

– Очень хорошо! Прошу извинить! До завтра! – и, щелкнув каблуками, он повернулся и вышел.

Ястребов лег на диван.

– Чушь, – сказал он вполголоса, – убийца так открыто не появился бы. Просто баба из ревности наплела… Однако рожа разбойничья, – через минуту пробормотал он, – в уголовной практике встречаются всякие наглецы. Завтра выясню, – решил он и закрыл глаза.

* * *

Патмосов вышел из вагона и, не заходя домой, направился в меблированные комнаты на Невский, в дом пятьдесят четыре.

– Где здесь живет Трехин? – спросил он дворника.

– А в номере шестнадцать, у Анфисовой. Вон лестница направо, – указал он.

Патмосов поднялся по лестнице, остановился у квартиры № 16 и позвонил.

Незапертую дверь открыли, и Патмосов увидел высокую старуху с нечесаными волосами и выпученными глазами.

– Трехин, Степан Петрович, дома? – спросил он.

Старуха энергично тряхнула головой.

– Третий день нет. Как ушел, так и нет. Вам что?

– Дело есть. Позвольте ему записку оставить.

– А, сделайте милость. Войдите к нему. Вот дверь направо!

Патмосов отворил дверь и вошел в типично меблированную комнату. Он подошел к письменному столу и присел.

В комнате появилась старуха и спросила его:

– Вы кто же будете? Из приятелей?

Патмосов кивнул.