Сыщик Бреннер

Петра за мгновение до выстрелов, не глядя, резко ударила правой рукой назад. Что-то блеснуло, зажатое в ее кулаке, и тут же застучали выстрелы, но я уже успел выйти из ступора и прыгнул вперед и чуть в сторону, уходя с линии обстрела. Но даже если бы я стоял столбом, как и прежде, то остался бы цел. Все пули ушли в потолок, никого, по счастью, не задев, а Марта выронила «томми-ган» и с удивлением нащупала рукоять ножа, торчавшего из ее груди. Того самого ножа-бабочки, который я оставил Петре перед уходом.

Удар Петра нанесла мастерский, почти профессиональный. Не зря долгими вечерами, когда нам нечем было заняться, она много раз просила меня показать, как правильно бить, чтобы суметь постоять за себя в случае необходимости. Только прежде я сомневался, что ей хватит духа ударить ножом человека. Я ошибался. Петра справилась.

Марта стояла покачиваясь и держась за рукоять, но даже не пыталась выдернуть нож. На это у нее уже недоставало сил.

Лиза, при выстрелах прижавшая к себе мальчика, теперь вскочила на ноги, обернулась и негромко вскрикнула.

Адди единственный, кто не проявил ни малейших признаков испуга. Он только прижимался к Лизе, во все глаза глядя на происходящее. Но больше всего он смотрел на Марту.

Она оперлась на стену и начала медленно сползать вниз. К «томми-гану», валявшемуся в шаге от нее на полу, Марта даже не потянулась, понимая, что сил ей не хватит.

Я отвлекся от нее на пару мгновений.

Марта, заметив, что я не смотрю на нее, одним движением расстегнула старенький жакет, под которым оказался широкий пояс, туго стягивавший ее талию. А на поясе висела маленькая коробочка размером с портсигар. Коробочка закрывалась на изящную защелку, и Марта, с трудом подняв руку, открыла ее. В коробочке оказался лишь один крохотный переключатель.

Длинные, как у пианистки, пальцы Марты потянулись к нему.

В этот миг я отчетливо понял, что самое ужасное произойдет именно сейчас. Коробочка не выглядела страшной, но мне она внушала такой ужас, какого я не испытывал даже в каюте цеппелина, разглядывая изувеченные трупы членов команды.

Я выстрелил из «дырокола», но Марта оказалась чуточку проворнее.

— Умрите! — Я скорее догадался, чем услышал последнее слово Марты, прежде чем она нажала на рычажок.

Выстрел из «дырокола» попал ей в грудь, разворотив тело помощницы Серафимова. Марта упала, пару раз судорожно дернулась на полу и умерла.

Но мне было не до нее.

Я смотрел на сестер. На то, что с ними случилось. И ничего было уже не изменить.

Переключатель, нажатый Мартой, запустил смертельный механизм. Черные шипы выстрелили из ошейников, вонзившись в шеи девушек и впрыснув яд.

Близняшки даже не успели осознать, что произошло. Яд оказался мгновенного действия, они умерли сразу, без страха и мучений.

Сестры безжизненными куклами упали на деревянный пол, глухо стукнувшись о него головами. Но им было уже все равно.

Мне показалось, что я еще различаю некую невысказанную мысль в глазах Петры, будто бы она очень хотела сказать мне нечто невероятно важное, но никак не успевала. Спустя мгновение взгляды сестер потухли окончательно.

Петра и Лиза лежали рядом, после смерти такие же близкие друг другу, как и при жизни. Их мертвые глаза были широко распахнуты.

И тут Адди, до этого молчавший, негромко сказал, и я расслышал каждое его слово:

— Им повезло. Есть вещи похуже смерти. Я проходец, я знаю, о чем говорю…

XLV Шпион

Я потерял счет минутам. Время будто остановилось. Я сидел на полу, баюкая тела девушек. Это продолжалось… долго. Потом я вышел из комнаты и убил обоих охранников, так и не успевших прийти в себя. Я перерезал им глотки и ничего при этом не почувствовал: ни сострадания, ни жалости, ни даже удовлетворения. Я просто сделал свое дело и вернулся в комнату. Адди — странный мальчик, сидел на кровати и игрался с двумя металлическими солдатиками. На три мертвых тела он не обращал внимания.

Я согнал его с кровати и аккуратно уложил туда сестер. Ошейники я так и не сумел с них снять: слишком хитроумный механизм. Но теперь уже все равно.

Весь, с ног до головы, я был перепачкан в крови Марты и охранников.

Я вытянул Марту за ноги в коридор. Негоже ей находиться в одной комнате с моими девочками. Пока я тянул тело, подол ее платья чуть задрался, открыв худые кривоватые ноги в дешевых чулках. Из кармана выпал какой-то предмет. Я даже не удивился, узнав свой переговорник, конфискованный вчера Кречетовым, а после выкраденный мной из холла. Тогда, связавшись с Мартыновым, я вернул прибор на место, дабы не вызывать подозрений, а с утра он так и остался в доме. Я сунул переговорник в карман, заметив, что устройство все это время было выключено.

Тело Марты я оставил подле второго охранника. Так, почти в обнимку, они и остались лежать.

Сестренки — хорошие, милые, умные девочки — мертвы, и ничего уже не изменить. Они были со мной, теперь их нет. Я остался один.