Сыщик

Уже в коридоре ему пришло в голову, что он может оказаться несправедлив в своих предсказаниях — при своей, откровенно скажем, вопиющей некомпетентности в искусстве. Мало ли примеров в мировой истории, когда юные и нищие творцы поднимались до самых высот? Вот будет забавно, если лет через двадцать европейские газеты будут писать об очередном блестящем турне знаменитого скрипача Кубичека и очередной выставке работ знаменитого живописца Шикльгрубера. А господин Бестужев будет скучно тянуть свою офицерскую лямку и, развернув очередную газету, вяло удивляться причудам судьбы. Надо же, воскликнет он тогда, я ведь встречался с этими богатыми и преуспевающими европейскими знаменитостями, когда в кармане у них ветер свистал, и обитали оба в одной комнатушке, в убогом пансионате на окраине Вены…

Он посмотрел на аккуратно перевязанный шпагатом сверточек с акварелями, зачем-то взвесил его на руке и ухмыльнулся. Общеизвестно, что даже юношеские работы признанных мастеров, пребывающих нынче в зените славы, знатоками и любителями ценятся в солидные суммы. Быть может, теоретически рассуждая, у Бестужева сейчас в руках целое состояние, способное стать неплохим подспорьем на старость? Юношеские акварели самого Адольфа Шикльгрубера… которые при таком повороте событий, как водится, будут именоваться «венским периодом»…

Весело ухмыльнувшись, он покрутил головой — ведь ни за что не угадаешь заранее с этой богемой! — и прибавил шагу. Вприпрыжку спустился на первый этаж, в небольшой вестибюль…

И то, что он там увидел, ему крайне не понравилось.

Хозяйка неведомо куда испарилась, а вместо нее за потемневшей конторкой восседал субъект мужского, несомненно, пола, усатый и мрачный, вперившийся в Бестужева тяжелым взглядом. У входной двери, прислонившись плечом к косяку так, что протиснуться мимо него в дверь было решительно невозможно, помещался второй, чья физиономия тоже не лучилась беззаботным весельем. И этот неотрывно смотрел на Бестужева так, словно намеревался с ходу обвинить в краже своих карманных часов… а то и в чем-то не в пример более отягощающем.

Однако… Первая мысль касательно этих господ, мелькнувшая у Бестужева, наверняка истине не соответствовала. Он сталкивался в свое время с переодетыми в штатское чинами здешней тайной полиции и имел о них некоторое представление. Так вот, эта парочка на тайных агентов империи ничуть не походила — и одеты были, в общем, прилично, и выбриты чисто, но все равно, в них чуялось нечто неуловимо иностранное, отличавшее от обычных венцев и вообще жителей Австро-Венгрии. Бестужев и сам не мог бы с маху объяснить толком, почему у него сложилось именно такое впечатление, но оба, положительно, казались отчего-то иностранцами…

Не меняясь в лице, не убирая с него беззаботного выражения спешащего по своим делам мирного обывателя, он кинул на обоих лишь беглый взгляд и, не задерживаясь ничуть, так и шел к двери.

Незнакомец сделал шаг вправо, недвусмысленно загораживая входную дверь, вырвал руку из кармана. Ухмыльнувшись, произнес на далеком от совершенства немецком:

— Это у меня пистолет. Постойте-ка, любезный, куда вы так несетесь…

— Вот именно, — подхватил второй, поднимаясь на ноги за конторкой. — Еще сшибете кого сгоряча… У меня тоже пистолет, если ваша милость еще не разобралась…

Ну, предположим, если соблюдать скрупулезную точность в технических терминах, то у них были не пистолеты, а револьверы… однако сути дела это не меняло нисколечко. Два английских «бульдога» сравнительно небольшого размера, но солидного калибра, способные на столь небольшом расстоянии нанести нешуточный урон хрупкому человеческому организму. Оба держали оружие привычно и уверенно, оба не выглядели растяпами.

Как и полагается добропорядочному коммерсанту (независимо от национальности), герр Краузе, оказавшись нежданно-негаданно под прицелом двух серьезных револьверов, замер на месте, с выражением величайшего изумления и испуга на лице, чуть расставив руки, в которых держал трость и пакет. Воскликнул изумленно:

— Господа, что за шутки?

— Какие тут шутки… — проворчал тот, у двери. — Стой спокойно, дружок, а то я дырок в тебе понаделаю, таких, что ни один доктор не заштопает…

Словно осененный некоей догадкой, Бестужев воскликнул, криво улыбаясь:

— Я стою спокойно, стою! Неужели это ограбление, господа?

— Заткни пасть, — прикрикнул тот, что у двери. Он негромко свистнул, распахнулась дверь задней комнатушки, и на пороге появился еще один незнакомый субъект. Что-то в его внешнем облике неуловимо роднило его с первыми двумя. Дверь он, выходя, захлопнул, но Бестужев успел разглядеть за его спиной сидевшую посреди небольшой комнатушки на стуле хозяйку пансионата (на костистом лице написан неприкрытый ужас) и грозно возвышавшегося над ней четвертого типа, небрежно поигрывавшего револьвером возле самого уха бедной фрау.