Сын убийцы миров

Олег стоял рядом с прогалиной, ожидая.

– Вы где были? – спросила я. Боюсь, голос выдал меня, продемонстрировав еще не прошедший испуг.

– Тебя ждали! – удивился Олег. – Иди скорей – там такое все интересное!

Пришлось сознаться:

– А я уже была там… И ничего интересного не обнаружила. Только огромный пустой зал. Каменный. Без вас!

– Да какой же он пустой!… – возмутился Олег. – Идем, сама посмотришь! – и потянул меня за руку внутрь, за границу, чуть отмеченную тонким проволочным заграждением.

Мне оставалось только подчиниться.

Но когда я вошла внутрь вслед за ним, рука Олега, сжимавшая мой локоть, чудесным образом испарилась. И я вновь оказалась в гулкой пустоте каменного зала. Одна-одинешенька. Без скафандра.

– Олег! – на всякий случай позвала я, уже понимая, что это бесполезно.

Куда бы он не вошел вместе со мной – он попал совсем в другое помещение. И не важно, что вход был один. Выходы были разными. Мужчин они вел в одну сторону, меня – в другую. Может здесь производится селекция по половому признаку? Они попали в мужскую комнату, а я – в дамскую?

– Ну что же за ерунда такая! – в сердцах топнула я ногой.

И, как видно, слишком сильно топнула… Грубо обтесанные плиты пола заколебались подо мной, вздохнули сонно со сладким стоном пробуждения, и в глубине зала, у дальней стены, из плит потянулся вверх, быстро вырастая до огромных размеров, красивый серебристый побег какого-то гигантского растения. Типа кактуса. Только без колючек. И совсем не растительного серовато-металлического оттенка.

– Привет, – сказала я ему от неожиданности.

Не знаю ответил ли он – мне показалось, что ответил. В чем заключался ответ и в чем выразился – затрудняюсь сказать. Но он был очень вежливым. Настолько, что такую вежливость просто нельзя было оставить без внимания.

Я двинулась к этому растению-прибору с неясной целью, но приятным чувством скорой развязки.

И развязка наступила. Правда, не совсем та, на которую я рассчитывала. Мне явился Серафим. Не шестикрылый, как в известном стихотворении Пушкина, а вовсе даже бескрылый. Зато беглый. И преступный. Тот самый Серафим Смоляный, который подстроил нам мерзкую ловушку возле своей потайки, и вообще, судя по всему, собирался нас всех угробить.

– Ага, вот вы где! – радостно воскликнула я, предвкушая скорую расправу с преступником.

И вдруг подумала: а с чего это я так радуюсь? Добро б со мной была вся наша компания, которая беглого Серафима немедля скрутила бы и запытала по всем дворцовым правилам. Но в настоящий-то момент я стояла одна-одинешенька!

И факт сей, похоже, не укрылся от злобного прищура беглого лыцара. Он от меня бежать и прятаться вовсе и не собирался, а быстро и целеустремленно двигался как раз наоборот – прямо ко мне!

Но кто-то ведь бежать все-таки должен? Если Серафим не собирается этого делать, значит беготню и удирание придется взять на себя мне, бедной одинокой девушке…

Я бойко развернулась и ринулась к выходу – то бишь к люку в стене.

Пожалуй, в бойкости соревноваться со мной сможет не всякий – Серафим уж точно! Он никак не успел бы перехватить меня возле псевдометаллического выходного отверстия. Ведь я мчалась как угорелая, тихо радуясь на ходу быстроте своих ног!

Радуясь преждевременно. Гадкий бескрылый Серафим даже и не собирался соревноваться со мной в легкоатлетических видах спорта. Он знал другой способ. Который и применил, собака! Пес смердящий! Взял и просто подставил мне ножку…

Не свою, конечно. Где найдешь ножищу тридцатиметровой длины? Ножку мне подставил пол этого зала. Серафим только хлопнул в ладоши (я сначала решила, что мужик окончательно свихнулся и принялся аплодировать моей быстроте – ха, как бы не так! От такого дождешься…). Еще выкрикнул что-то неразборчиво-визгливое. И как в сказке (волшебной, но страшной) одна из плит пола прямо передо мной тут же встопорщилась, ребром цепляя мою проносящуюся над ней ногу – и дело было сделано! Я покатилась кубарем.

Ударяясь, ушибаясь, обижаясь. Да и как не обижаться – ведь кругом одно предательство и происки злых сил, от которых больно достается, в первую очередь, сбитым локтям и коленкам.

Со стоном преодолевая последствия столь неожиданного падения, и пытаясь все-таки подняться, я обнаружила, что спешить-то, собственно, и некуда… Серафим уже опередил меня. Успел, подлец, доскакать до выходного люка – и теперь неторопливо, вразвалочку, двигался мне навстречу, полностью отрезав путь к отступлению.

– Эй-эй! Что вы задумали? – строго сказала я, пятясь. – Сейчас сюда придут князь с лыцарами и вам придется держать ответ за все ваши злодеяния!…

В криминальной среде мои слова могли бы назвать попыткой взять Серафима «на пушку». Но местную криминальную среду представлял тут он сам, и «браться на пушку» решительно не захотел.

– Врешь, княгиня, – просто сообщил он. – Никто сюда не придет. А если и найдут дорогу, так нескоро. А мы с тобой за это время успеем потолковать. И поладить успеем…

– Я не собираюсь с вами «ладить»! – возразила я. И поперхнулась своими возмущенными словами, поскольку уперлась спиной прямо в металлическую машину-растение.