Сын тумана

Глаза – белые, пустые, будто у гипсовой статуи – обратились к ребятам, и вдруг чудовищная улыбка тронула ее губы.

Она подняла безжизненно висящие руки и протянула их к Валерке.

Он смотрел в это ужасное лицо, смотрел – и понимал, что это его смерть.

Губы чудовища разомкнулись, словно готовясь что-то произнести… дать какую-то команду…

«Этот!» – вспомнил Валерка, и ноги его подкосились.

– Бежим вон туда! – взвизгнул Лёнечка. – Обойдем их!

Белая фигура резко повернулась к нему, и руки ее, только что тянувшиеся к Валерке, простерлись к Лёнечке. Волосы ее взметнулись – и обвили его.

Однако в следующее мгновение стало видно, что Лёнечку оплетает белая мерцающая трава!

Побеги ее скользили по земле, приближаясь к застывшим на месте Валентине и Валерке.

Вдруг пес бросился вперед и прыгнул прямо на Лёнечку!

Тот упал. Трава отпустила его и жадно впилась в двоеглазку, стремительно оплетя его белесым коконом. И тотчас кокон сделался красным, словно налился кровью, и Валерка понял, что трава высасывает кровь из пса!

Валерка метнулся было к нему, но Валентина вцепилась ему в плечи и повисла всей тяжестью, удерживая на месте.

Кровавый комок быстро белел, словно кровь двоеглазки впитывалась в землю. Однако несколько кровавых травинок взлетели в воздух и прильнули к груди кошмарной женщины. И стало видно, что там, в белесой мути, пульсирует красный комок – словно в груди у этого восставшего из могилы чудовища билось живое сердце!

И на губах владычицы монстров появилась блаженная улыбка… улыбка вампира, напившегося крови. Она даже зажмурилась от удовольствия!

– Она на нас не смотрит! Бежим! – прошипела Валентина.

Лёнечка метнулся к ограде – от ужаса сам неестественно бледный словно призрак.

Валентина попыталась сдвинуть Валерку с места, но он сопротивлялся, не сводя глаз с вороха белой иссохшей травы, который вдруг рассыпался искрящимися крошками, похожими на крупные снежные хлопья, искрящиеся в лунном свете.

Это было все, что осталось от двоеглазки…

Валентина дернула Валерку за руку так, что чуть не вырвала ее из плеча, и потащила за собой.

Он подчинился, начиная соображать, прорываясь сквозь губительное оцепенение.

Ребята один за другим проскочили сквозь пролом в кладбищенской ограде – и тут силы внезапно оставили их. Они понимали, что надо бежать дальше, спасаться, однако все трое рухнули наземь под прикрытием забора и замерли, пытаясь отдышаться – и в то же время стараясь не дышать.

– Может, они про нас забудут? – с отчаянной надеждой прошелестела Валентина.

Жуткий вой раздался за забором! Их бегство было обнаружено! А потом этот вой начал приближаться, словно кладбищенские монстры вознамерились выбраться наружу.

– Откуда они знают, где мы? – слабо выдохнула Валентина. – Они же сейчас нас не видят!

– Они чуют наш запах, – прошептал в ответ Лёнечка. – Бестелесные духи не пахнут. А мы живы…

Он не сказал «пока», но это слово будто повисло в воздухе.

– Эй! – вдруг донесся из-за стены веселый женский голос. – Эй, вы!

А вслед зачастили голоса один за другим: мужские, женские, детские – и нечеловеческие, звериные, хриплые, воющие, с трудом управляющиеся со звуками человеческой речи:

– Эй, вы! Эй! Эй, вы!!!

Голоса впивались в уши так же, как белая трава – в тело двоеглазки.

Это было мучительно! Казалось, они высасывают мозг, как трава высасывала кровь!

Ничего в жизни Валерке так не хотелось, как вскочить и яростно заорать: «Пошли вон! Отстаньте!»

Но Валентина, видимо почувствовав это, впилась ему в руку пальцами и ногтями:

– Молчи! На зов мертвых нельзя откликаться! Иначе навсегда останешься с ними. Они завладеют тобой! Это я еще в Хельхейме поняла!

– Надо бежать, – пробормотал Валерка. – Чего мы ждем?!

– Я не могу, – простонал Лёнечка, – ноги отнимаются!

– Мы тебя под руки возьмем и потащим, – решительно прошептал Валерка. – Нельзя сидеть! Они уже близко. Они сейчас набросятся на нас!

– Я не могу… – всхлипнул Лёнечка.

И вдруг сквозь сонмище разноголосых окликов прорвался какой-то хриплый крик.

В тот же миг наступила тишина. Налетел ветерок, принес откуда-то дуновение тепла.

И Валерка каким-то немыслимым образом догадался, что это был за крик.

Это пропел первый петух!

* * *

– Идите спать, – сказала Валюшка, разглядывая сонных ребят, которые клевали носом. – Вы сейчас в тарелки рухнете.

– Не страшно, они уже пустые, – промямлил Валерка, пытаясь улыбнуться.

Лёнечка молча поднялся и, старательно тараща слипающиеся глаза, побрел в свою комнату. Его наполненный желудок забавно выпирал.

Ох, сколько всего было съедено… Что там сыр, колбаса, хлеб и салат – они исчезли в минуту! Кроме того, Валюшка нажарила сковороду котлет (правда, из фарша, приготовленного на завтра, но во втором часу ночи вполне можно считать, что завтра уже настало) и сковороду картошки. Половина котлет осталась доктору Потапову, который должен был вернуться утром, однако и картошку, и вчерашний суп прикончили.

Вообще это была дичь, конечно… теоретически, они должны биться в истерике от пережитого ужаса, а они ели, ели… как говорится, аж за ушами трещало.